Шпионаж во время войны

В тюрьме Роос представился сумасшедшим, и его защитник просил считать его невменяемым. Тем не менее, оба шпиона были приговорены к смертной казни и казнены 30 июля в лондонском Тауэре. Известие об этой двойной казни тотчас же дошло до Голландии, и немцам стало все труднее вербовать шпионов из лиц, являвшихся подданными нейтральных стран.

В мае и июне 1915 г. семь неприятельских шпионов были арестованы в течение двух недель. Самыми интересными из них были Фернандо Бушман и Жорж Брекоф, оба музыканты. Бушман не нуждался в деньгах, так как женился на дочери богатого фабриканта мыла в Дрездене и получил необходимые средства для изучения интересовавшего его авиационного дела. Помимо этого он был довольно хорошим скрипачом и обладал всеми качествами культурного музыканта. Его отец происходил из Германии, но принял бразильское подданство, и Бушман, родившись в Париже, имел латинскую кровь в своих жилах. Он провел детство в Бразилии, где его поместили в немецкую школу. В 1911 г. он изобрел новый тип аэроплана, и французское правительство разрешило ему произвести испытания его самолетов на аэродроме в Исси. За три года до войны он успел объехать всю Европу, и, когда начались военные действия, секретная германская разведка завладела им, пользуясь его влечением к авантюрам. Его послали в Испанию и Италию. В 1915 г. он побывал в Барселоне, Мадриде, затем во Флюссингене, Антверпене и Роттердаме. Невольно напрашивается вопрос, каким образом руководители антверпенской школы шпионажа могли быть столь неосмотрительны, чтобы навязать Бушману роль коммивояжера. Обман прямо бросался в глаза, так как Бушман был слишком хорошо одет, слишком культурен для такого рода занятий и, кроме того, ровно ничего не смыслил в торговых делах. Он приехал в Лондон с фальшивым паспортом и остановился в хорошей гостинице со своей скрипкой — инструментом, который едва ли является предметом первой необходимости для коммивояжера. Спустя несколько дней он переменил местожительство и снял квартиру сначала в Брикстоне, а затем в Южном Кенсингтоне[1]. Он полагал, что этого было достаточно, чтобы скрыть следы от полиции и дать ему возможность свободно путешествовать по Англии. Прежде всего он поехал в Портсмут и Саутхэмптоп. Заметки, найденные в его бумагах, показывают, что его начальники нисколько не считались с его познаниями в области авиации и использовали его в качестве морского шпиона.

К несчастью, он, нуждаясь в деньгах, вынужден был обратиться к нашей старой знакомой — фирме Диркс и К°. Письмо его было задержано цензурой, и немедленно был направлен полицейский чиновник по адресу, указанному отправителем, в Южный Кенсингтон. Когда Бушмана арестовали, у него не было ни гроша денег. «Что вы имеете против меня? — спросил он сыщика. — Я сейчас покажу вам все мои документы». Затем он начал рассказывать, словно отвечая заученный урок: он приехал в Англию для продажи сыра, бананов, картофеля, безопасных бритв и всякого другого рода предметов. Во Франции он продавал пикриновую кислоту, платья и ружья. Кто же доставлял все эти товары? Разумеется, фирма Диркс и К° в Роттердаме.

На допросе я спросил его, что представляет собою фирма Диркс и К°, и он стал уверять меня, что это крупное предприятие, ведущее огромные дела в широком масштабе. Каково же было его смущение, когда я сообщил ему, что мы очень хорошо знакомы с этой фирмой, имеющей вместо конторы маленькую лавчонку и занимающейся продажей сигар. Тем временем майор Сванн, осмотрев паспорт Бушмана, узнал знакомый почерк Флореса, инструктора немецких шпионов в Роттердаме. Этот Флорес, бывший школьный учитель, обладал вычурным и весьма характерным почерком. В бумагах Бушмана нашли письмо Гнейста, германского генерального консула в Роттердаме, затем письмо от полковника Остертага, военного атташе в Голландии, и, наконец, несколько других писем, полученных от лиц, принимавших активное участие в вербовке шпионов для Германии.

Бушмана судили в вестминстерском Гильдхолле 20 сентября 1915 г. и присудили к смертной казни.

Второй шпион — музыкант Брекоф, дело которого разбиралось в тот же день в другом суде, — был артистом совсем другого рода. Сын фабриканта роялей в Штетине, он сам был довольно хорошим пианистом. Трудно себе представить лиц, менее способных давать сведения о морском и военном деле, чем музыканты, и, несмотря на это, руководители германского шпионажа вербовали их на свою службу без всяких колебаний. Правда, Брекоф свободно говорил по-английски и достаточно хорошо знал Америку, чтобы выдавать себя за богатого американца, путешествующего для своего здоровья. Перед его отъездом из Голландии ему дали адрес некоей Лизи Вертгейм, немки, которая получила английское гражданство, выйдя замуж за перешедшего в английское подданство немца. Она была разведена с мужем, но имела достаточно доходов, чтобы жить не работая.