Шпионка. Часть 2 (СИ)

— Вам нужно заполнить эти бумаги. — И протянул два белых листа.

Я принимать их не спешила, вместо этого настороженно спросила:

— Что это?

— С этого года для всех учеников обязательно посещение спецкурса. Вы должны выбрать либо актерское мастерство, либо писательское.

Я недоумённо выгнула бровь.

— Серьёзно? Я что, похожа на клоуна?

— Это обязательные занятия. Их непосещение будет отмечено, как прогул.

— Я воин, а не писака! — справедливо возмутилась.

— Не мои проблемы.

Дерек раздражённо сунул мне листы, развернулся и ушёл. Я некоторое время глядела ему вслед, пытаясь понять, с каких пор мужчины могут так свободно тут расхаживать? Потом вернулась в комнату и обрисовала ситуации проснувшейся Дарине.

Спецкурс, как назло, был именно сегодня. Вместо того, чтобы расслабиться в тёплой кроватке после изнурительных пяти пар, пришлось плестись на уроки писательского мастерства. Актёрство я отмела сразу, клоуна изображать совершенно не хотелось. Я надеялась, что на спецкурсе нас не будут мурыжить, понимая, что мы всё-таки будущие воины. Но не тут-то было.

Во-первых, я узнала, что на этих занятиях присутствуют и девушки и парни с первого и второго курсов. Во-вторых, Золин тоже записался на писательское мастерство. В-третьих, наш препод был желчным тираном.

Когда я вошла в кабинет и взглядом начала искать самое уединённое местечко, кто-то позвал:

— Матильда!

Я не обратила внимания и продолжила выбирать себе место. Тогда кто-то прошипел:

— Ма-тиль-да!

Тут-то меня и осенило: это моё шпионское имя! Я поспешно обернулась и чуть не упала, увидев Золина. Он похлопал по стулу рядом с собой. Я тяжело вздохнула, но присела, зло кинув табель, тетрадку и самописку на стол.

— Вижу, ты не рада? — огорошено спросил парень.

Я аж поперхнулась от удивления.

— А ты рад?! Полтора часа, потраченные впустую! — возмущалась не громко, но очень убедительно.

— Здорово же, мы овладеем высоким искусством.

— О да, научимся писать слова. Лучше расскажи, из-за чего ты угодил к проф-магам? — наблюдая за собравшимися студентами, хмуро спросила я.

Некоторые девушки и правда жутко смущались от того, что находились в одном помещении с парнями. Да уж, а я совсем отвыкла от этого странного чувства.

— Да так, ничего серьёзного, — отмахнулся Золин.

— Проф-маги — это всегда серьёзно. Рассказывай.

Но он не успел, потому что в аудиторию зашёл преподаватель. Он мне сразу не понравился. Среднего роста, полноватый, с явным животиком, белобрысый. Лицо у него было неприятное, в основном потому, что на нём виднелись странные не то пролежни, не то шрамы, словно оно когда-то сильно пострадало от угрей.

Голос был низким, а предложения, которые он воспроизводил, язвительными.

— Добрый день, студенты. Меня зовут Прохор Авдеевич, я веду у вас спецкурс. Понимаю, что вам совсем не хочется тратить время на такой предмет, как писательское мастерство, однако могу сразу сказать, что ничего не делать я вам не позволю. Предупреждаю сразу, два прогула и у вас недопуск к зачёту. Выкручивайтесь потом, как хотите, но закрывать ваши пропуски я не позволю. Без зачёта по моему предмету на следующий курс вы не попадёте, поэтому советую ходить. По поводу того, чем мы будем заниматься. Мы будем писать, да. Сегодня первое занятие, поэтому я дам вам темку, напишете небольшое эссе за полчаса. Потом проверим. Далее я буду давать вам задание на дом, а здесь мы будем разбираться ваши опусы.

Я устало потёрла виски.

Нам раздали листочки, объяснили, что в эссе очень хотят увидеть наше мнение по теме «самая красивая вещь, которую я когда-либо видел». Всего лишь обычное рассуждение!

Золин схватил самописку, и, недолго покрутив её в руках, принялся увлечённо записывать свои мысли. Я понаблюдала за остальными студентами, процесс был примерно одинаков у всех. Моя же голова оказалась абсолютно пуста. Тема была настолько глупой, размытой, неточной, что желание рассуждать отпало напрочь. Я погипнотизировала чистый лист и решила написать просто хоть что-нибудь, лишь бы ко мне не цеплялись…

… кто ж знал, что Прохор Авдеевич будет зачитывать наши «шедевры» вслух.

— Итак, переходим к сочинению некоего мистера Саймона. — Я красноречиво глянула на взволнованного Золина. — Он пишет нам следующее: «Был обычный прохладный день, за окном шёл дождь, прозрачные капли медленно стекали по стеклу. Я думал о ней. Прекрасной незнакомке, которую увидел вчера в толпе».

Прохор Авдеевич просмотрел на Золина, как на глубокого идиота, и спросил у зала:

— Скажите мне, что здесь не так?

— Бана-а-ально, — протянул какой-то парень, развалившись на своём стуле.

— Вот! — Преподаватель резко ткнул листком в сторону студента. — Лысый мальчик прав! Саймон описал нам самую банальную вещь в мире. Банальнее будет только описать рассвет.

Какая-то девушка подняла руку и, получив усталый кивок, спросила:

— Почему? Разве это не может быть самой прекрасной вещью в мире?