Шпионка Нимфа из Измайловского гарема

Пелин оглядела всех рабынь. На Нимфе она чуть дольше задержала свой взгляд. Это было неудивительно, ибо она была единственной из новоприбывших рабынь не кавказского происхождения. Пелин также обратила внимание на рабыню с опухшим от слёз лицом. Калфа лишь тихо выдохнула. Позвав ещё двух калф, Пелин велела отвести рабынь в хаммам для осмотра. В хаммаме во время ожидания Нимфодора и Нино не отходили друг от друга ни на шаг, смотря, как гаремный лекарь осматривала девушек. Очередь до Нимфы ещё не дошла, она уже залилась краской от смущения.

Конечно, девочка была девственницей, но этот осмотр казался ей унизителен, хоть она и понимала, зачем он был нужен. Когда же очередь дошла до неё, она крепче сжала покрывало, которое прикрывало её юное тело. Под этой белой материей девочка прятала крохотный образ Богородицы, подаренный Графом. Стараясь пережить этот унизительный момент, Нимфа начала молиться, отведя взгляд на Нино, которой тоже было не по себе.

Когда новоприбывших джарийе осмотрели, им дали длинную белую сорочку и отвели в общую комнату, приказав каждой подготовить для себя спальное место. Когда все девочки выполнили распоряжение, Пелин-калфа, приказав всем ложиться спать, покинула комнату.

— Что теперь с нами будет, Нимфодора? — спросила Нино, которая лежала рядом с новой подругой.

— Будем хорошо себя вести, и ничего плохого не случиться. — Нимфа разжала кулак, в котором был образ Богородицы, — Это теперь наш дом. Хотим мы этого или нет.

Ночь в гареме

В первую ночь на новом месте было очень трудно уснуть. Нимфодора долго ворочаясь всё никак не могла уйти в царство сна. Жара сильно давило на голову. Затем к горлу подступила жажда, которая с каждой минутой становилась всё сильнее. Варе был нужен хотя бы один глоток воды для сна, поэтому она встала со своего спального места и вышла из общей комнаты в коридор. Девочка, оглядываясь назад и боясь заблудиться, начала бродить по нему в надежде найти калфу или евнуха.

Побродив пару минут и отчаявшись найти хоть кого-то, Нимфа решила вернуться в общую комнату, пока она не заблудилась, но вдруг её остановил едва слышимый звук упавшего предмета из прачечной. Дверь в неё была открытой, и одной искорки любопытство было достаточно. Нимфодора зашла в прачечную и увидела страшную картину.

На простыне висела та самая рабыня, которая дольше всех не могла успокоиться, задыхаясь от удушья. Вскрикнув, Нимфа не стала больше тратить время на панику. Поднявшись на маленькую табуретку, звук падения которой и привлек девочку, Нимфодора вытащила рабыню из петли, к счастью, узел был слабым, и вместе с ней упала на пол.

У неудавшейся самоубийцы началась истерика. Нимфа поспешила заключить её в свои объятья. Крепостная понимала, что эта бедняжка нуждалась сейчас в утешении.

— Почему? Это же такой ужасный грех! — без упрёка молвила Нимфа, по широко распахнутым глаза девочки, русская джарийе пришла к выводу, что бедняжка не понимала её.

Встав вместе с кавказской девочкой на ноги, Нимфа попыталась выяснить, как её зовут. Нимфодора, указывая на себя, начала повторять своё имя до тех пор, пока рабыня не поняла, что от неё хотят.

— Т-т…Та-та… Тамара. — прохрипела она.

— Тамара, миленькая, — Нимфа успокаивающе гладила девочку по плечу, — Жизнь, конечно, не мёд, но смерть ещё хуже. Там же так темно и страшно. Оттуда ведь нет возврата!

И хоть Тамара не понимала, что ей говорят, но ласковый тембр голоса действовал на неё успокаивающе. Когда девочка успокоилась, Нимфодора позвала её обратно в общую спальню. Позже Нино сказала ей, что Тамара была грузинской княжной из знатного рода. Стоило джарийе выйти из прачечной в коридор, как им навстречу вышел чёрный евнух. На краткий миг её испуг сменился любопытством. Она с широко распахнутыми глазами смотрела на чернокожего мужчину. Таких на её родине не встретишь.

(Историческая справка)

Обычай кастрировать мужчин, которые охраняют женщин гарема, пришел из Месопотамии и распространился по всему миру — от Китая до Рима. Не стал исключением и османский гарем. Черные евнухи гарема в конце XVI века получили влияние и власть, продолжавшиеся до конца Османской империи.