Шпионка. Почему я отказалась убить Фиделя Кастро, связалась с мафией и скрывалась от ЦРУ

С самого начала было ясно, что он знает обо мне куда больше, чем я о нем, и эта не очень приятная для меня ситуация нисколько не изменилась, когда он представился только по имени – Маркос. Затем он поднялся и вышел. Когда он вернулся, вместо пакета с деньгами в руках у него был поднос с двумя бокалами и немецким вином из долины Рейна. Я отказалась пить, тогда он наполнил свой бокал и начал расспрашивать меня и флиртовать. Я забеспокоилась, что Фрэнк снаружи ждет меня, и напомнила своему гостеприимному хозяину, что зашла только затем, чтобы забрать пакет, и что у дверей его дома меня ждут. На это он ответил уверенно и властно:

– Пусть подождут.

У меня сложилось впечатление, что пока я нахожусь в этой комнате, от меня ничего не зависит, и я решила выпить немного вина. Но я совершенно не ожидала, что Маркос тут же перейдет к решительным действиям: он начал распускать руки и потянул меня на диван из красной кожи. Я как могла отбивалась, напоминая ему, что меня ждут и что он должен мне кое-что передать. Тогда он сдался и несколько умерил свой пыл, однако решительно настаивал на том, чтобы увидеть меня еще раз.

Когда он произнес, наполовину умоляя, наполовину требуя: «Я должен увидеть тебя снова», эта фраза прозвучала так знакомо, как эхо слов Фиделя на «Берлине», во время нашей первой встречи. Маркос настаивал, чтобы я пошла с ним на свидание – куда-нибудь поужинать, неважно куда, лишь бы увидеть меня снова. Он говорил, что много слышал обо мне. Наконец я сдалась, неопределенно пообещав: «Возможно, когда-нибудь». Казалось, его такой ответ устроил. Он отпустил меня, вручив пакет, и я ушла. Выйдя из дома, я, к моему большому облегчению, увидела, что машина Фрэнка по-прежнему стоит перед воротами. Меня не очень радовала перспектива шагать в одиночестве по улицам Майами с суммой больше 400 000 долларов. Сев в машину, я спросила у Фрэнка, что, черт возьми, это за тип, и тот засмеялся:

– Благодаря ему мы держимся на плаву. Это генерал из Венесуэлы. Ты только что познакомилась с еще одним диктатором.

Эта шутка нисколько не показалась мне смешной. Я начала размышлять, кем мог бы быть этот «генерал», однако почти ничего не знала о Венесуэле и ее политическом устройстве, несмотря на то, что мы несколько раз заходили в ее порты во время морских путешествий с papa. Как мужчина Маркос показался мне слишком напористым, и я не жалела, что отвергла его приставания. Тем не менее, должна признать, что, несмотря на дерзость, он мне понравился: его твердое рукопожатие и приятная улыбка произвели хорошее впечатление, к тому же я почувствовала, что он был искренним и правда хотел снова встретиться со мной.

Я совершенно не ожидала, что Маркос тут же перейдет к решительным действиям: он начал распускать руки и потянул меня на диван из красной кожи.

В свободном полете

Я решила порвать с моей прежней жизнью: прекратить тайные операции, подготовку в военных лагерях, кражи, покушения и провальные вторжения на территорию посторонних государств и попытаться отправиться в самостоятельный полет. И мне показалось, что самым подходящим шагом для этого будет поступить в школу стюардесс Pan American, авиалинии, созданной для перевозки пассажиров и доставки почты между Ки-Уэстом и Кубой. Тогда, в начале шестидесятых, это была основная американская авиакомпания. Для обучения стюардесс проводились шестинедельные курсы. Не считая немецкого и английского, я немного говорила на испанском и обожала путешествовать, так что все складывалось идеально, и я с воодушевлением приступила к занятиям, уверенная, что по их окончании меня ждет работа моей мечты.

Однажды, выйдя с уроков, я увидела на другой стороне улицы невысокую фигуру, которую сразу же узнала: это был Маркос. Значит, в нашу первую встречу он сказал правду: он действительно хотел снова меня увидеть. Поздоровавшись, он предложил сходить куда-нибудь, я согласилась, и мы направились в рыбный ресторан. Беседа за столом велась очень приятная: никакой политики, ни кубинской, ни венесуэльской, никаких разговоров о деньгах или о Фрэнке. В основном говорил он, а я слушала.