Шпионские игры царя Бориса

Не совсем трезвая Ванда начала (не обращая внимания на вопли внутреннего голоса: «Что ты болтаешь, дура?!») правдиво и откровенно отвечать на вопрос. Она рассказывала о себе и о недавних событиях долго, даже дала понять, что ее семейная жизнь с покойным мужем не сложилась. Когда рассказ пошел о нападении людоедов, ротмистр Крешеминский побледнел так, что казалось, даже его седые волосы сделались еще белее. А молодой гусар Казимеж что-то шептал про себя, и на него было страшно смотреть. Присоединившаяся к слушателям фрау Мария не выдержала: подошла к Ванде и, словно мать, погладила ее по волосам: «Сколько же ты пережила, девочка!». И пусть это действие простой трактирщицы было не совсем учтиво по отношению к шляхтянке, никто не сделал фрау Марии никакого замечания.

Единственное, о чем умолчала пани Комарская, так это о своем отношении к купцу Тимофею, представив его случайным попутчиком.

Ванда охотно вела беседу не только из-за того, что слегка перебрала. Если последние дни она доверяла до конца одному Тимофею, то теперь, оказавшись в своей (как ей в тот момент ошибочно казалось) среде — среди благородных шляхтичей, пани Ванда словно оттаивала душой, ощущала возвращение к нормальной жизни.

Когда она закончила свой рассказ, то ротмистр уточнил:

— И вы едете к пану Янушу за помощью?

— Да. Больше мне надеяться не на кого, — солгала Комарская.

Неожиданно молодой гусар Казимеж вскочил со скамьи. Вид у него был крайне взволнованный, глаза горели:

— Почему не на кого?! — вскричал он. — А мы?!

— И чем вы поможете мне? — с вернувшейся к ней иронией сказала Ванда. — Вы же — гусар, на службе, сейчас война.

«Что Вандочка, навязывается тебе помощник, — произнес внутренний голос. — Вот придет любимый Тимофей, как ты от этого гусара отвяжешься?!».

— Я могу взять отпуск.

— Во время войну? Кто тебе его даст?!

— Дадут. Непременно дадут, — заверил ротмистр.

Чем-то всё же зацепил Ванду молодой малознакомый гусар, почему-то вызвал у нее положительные эмоции. Но она продолжала кокетливо иронизировать, как будто в нее вселился бесенок:

— Интересно, и что вы станете делать в отпуске? Отправитесь со мной в Инфлянты? А за чей счет, денег у меня немного? И в каком качестве? Родственника, мужа, любовника?

— Денег у меня хватит на нас двоих, — заявил без колебаний пан Казимеж.

Бесенок в душе пани Комарской продолжал резвиться:

— Точно хватит на двоих? А вы знаете мои потребности?

— У самой прекрасной женщины Речи Посполитой должно быть всё самое лучшее, — заверил ее Казимеж. — А денег у меня на это хватит.

— С гусарского жалованья?

Неожиданно пан ротмистр серьезно подтвердил:

— Денег у Казимежа хватит. Не беспокойтесь, милостивая пани!

Внутренний голос подсказывал: «Вандочка, ты никогда не вела себя так глупо», — но остановиться пани Комарская почему-то не могла:

— Ну-ну, — возразила она ротмистру с иронией.

Пан Казимеж достал висевший на его груди нательный крест и заявил:

— Клянусь, денег хватит! А что касается того, в каком качестве я могу поехать… Да, я вам не родственник. А предлагать стать невенчанной любовницей столь прекрасной пани из благородного рода непристойно…

Собеседник Ванды не знал, что сделал ей больно, ведь Комарская как раз и была невенчанной любовницей, причем связалась с человеком низкого происхождения.

Гусар упал на колени:

— Прекрасная пани Ванда, выходите за меня замуж!

Все онемели. Фрау Мария, не выдержав, прошептала по-немецки:

— Боже мой!

Хладнокровие сохранил лишь бесенок в душе пани Ванды.

— Не понимаю, — сказала она, — чего добивается этот юнец? Пан Крешеминский, вы были другом моего дяди, помогите мне разобраться в ситуации. Этот мальчишка, страстно хочет жениться на вдове старше его по возрасту. Он — рядовой гусар с небольшим жалованьем. Что его интересует: я или мое поместье?

Казимеж отшатнулся, словно получил пощечину. А пан Крешеминский встал и холодным тоном заявил:

— Отойдемте в сторонку, милостивая пани, и я вам кое-что объясню…

По его странному тону Ванда поняла, что вела себя неверно, хотя ей казалось: имеет полное право разговаривать так с легкомысленным юнцом, который делает даме предложение через полчаса после знакомства.

Збигнев Крешеминский безжалостно вывел ее из дома на холод — во двор и, когда они остались одни, свирепо произнес:

— Если на вас, пани, нашло безумие, то подумайте хотя бы о своем любимом дяде! Вы можете отказаться от предложения пана Казимежа, наверное, став единственной в Речи Посполитой женщиной, готовой на такое. Но зачем издеваться над парнем?! А вдруг его род станет врагом вашего рода? Только безумец может наживать столь могущественных врагов!

— Да, каких таких врагов?

— Тоцких!

— Этот Казимеж, что дальний родственник самого пана Тоцкого?!

— Да, это его единственный сын!

— Как сын?! Для чего вы меня обманываете? Сын Тоцкого не может быть рядовым!