Шпионский берег

— Белла без умолку говорила о тебе, Мэгги, — говорит Камилла. Выражение ее лица достаточно дружелюбное, но я чувствую, что она держит свое одобрение при себе. В конце концов, я являюсь частью окружения ее бывшего мужа и, следовательно, не факт, что заслуживаю доверия.

— Мэгги работает в сфере моды, — говорит Белла.

— Раньше работала, — поправляю я ее. — На моей старой работе.

— А теперь ты работаешь на Филиппа? — спрашивает Камилла.

— О нет. Я просто здесь со своим мужем, доктором Галлахером. Мистер Хардвик пригласил меня составить компанию Белле во время полета домой.

— Потому что его не интересует ничего из того, что я говорю, — бормочет Белла.

— Ну, это всего лишь твой отец, — говорит Камилла. — Он ведет себя так со всеми. Если бы я знала, что он за человек, когда я… — Она замолкает, проглатывая слова, которые вертелись у нее на языке. Вместо этого она смотрит в сад, где мраморные статуи окружают бассейн цвета морской волны. Вилла, которую она сняла, гораздо очаровательнее, чем стерильный отель в Валлетте, где я остановилась с группой Хардвика, и она, безусловно, достаточно велика, чтобы вместить всех, но после их мучительного развода бывшие супруги продолжают держаться друг от друга на почтительном расстоянии.

— Он привез с собой эту женщину? — спрашивает меня Камилла.

— Ты имеешь в виду Сильвию? — Я качаю головой. — Нет, она осталась в Лондоне.

— А Кит и Виктор?

— Да, они здесь.

Камилла морщится. — Труляля и Траляля. Он никогда никуда не ходит без них. Кстати, как у них дела? У Филиппа и той женщины?

— О, мам, — стонет Белла. — Давай не будем говорить о ней. Пожалуйста.

— Ты права. — вздыхает Камилла. — Конечно, ты права. Мне просто интересно, как долго это продлится.

— Дольше, чем с предыдущий, — говорит Белла. — По крайней мере, Сильвия не ведет себя со мной как стерва.

— Белла.

— А что, это правда. Последняя была…

— Нам просто нужно двигаться дальше. Мне тоже нужно напомнить себе об этом. Самое разумное — двигаться дальше.

Белла откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди. Какое-то мгновение мы втроем сидим молча, слушая чириканье воробьев и смотря, как спускается горничная с подносом, чтобы собрать посуду после завтрака. Я жду, пока горничная снова уйдет, прежде чем спросить Беллу:

— А что за дело у твоего отца на этом острове?

— Я не спрашивала. Знаю только, что у него сегодня вечером встреча.

— С кем?

Она пожимает плечами. — С кем-то.

Кто-то. Я бросаю взгляд на Камиллу, но она наливает себе еще кофе и, кажется, не обращает на меня внимания.

— Но это значит, что у нас сегодня весь день впереди, — говорит Белла, оживляясь. — Так давайте пройдемся по магазинам!

— Я не могу, дорогая, — говорит Камилла. — Я согласилась встретиться с твоим отцом сегодня днем. Почему бы вам двоим не взять такси и не поехать в город?

Белла вскакивает. — Я возьму свою сумочку!

Мы с Камиллой молчим, пока Белла поднимается по садовым ступенькам виллы. Только после того, как ее дочь оказывается вне пределов слышимости, Камилла спрашивает: — Он тебе платит? Чтобы быть ее другом?

— Ни пенни. — Я смотрю ей в глаза. — Я ее друг.

— Почему?

— Так случилось, что мне нравится Белла.

— И это единственная причина, по которой Филипп привез тебя сюда? Потому что тебе нравится Белла?

— Мой муж все равно собирался приехать сюда, а я никогда не была на Мальте. Я была рада присоединиться.

Это, по крайней мере, имеет для нее смысл. Больше смысла, чем в том, что я на самом деле друг ее дочери. Какой бы богатой ни была ее семья, Белла родилась в несчастливой семье, с отцом, который едва терпит ее, и матерью, которая жалеет ее. Неудивительно, что она так несчастна.

— Похоже, у нее не так уж много друзей, — говорю я.

— Она никого не найдет в этой ужасной школе.

— Тогда почему она там?

— Филлип говорит, что это ‘закаляет характер’. Он страдал в школе-интернате, так что ей тоже приходится страдать.

— Это звучит не очень по-отечески.

— Он не дочь растит; он пытается превратить ее в своего клона, в кого-то, кому можно передать бразды правления. Он готовил ее к этому с тех пор, как она научилась складывать два плюс два. Для него все связано с бизнесом. Я узнала об этом слишком поздно.

Я наблюдаю, как она насыпает в кофе еще сахара, с музыкальным звоном постукивает ложечкой по фарфоровой чашке. Воробей на апельсиновом дереве чирикает в ответ.

— Могу я спросить, как долго вы были женаты? — говорю я.

— Восемь лет. Что примерно на семь с половиной лет больше, чем было нужно. Когда мы развелись, я хотела получить опеку над Беллой, но Филипп никогда не отказывается от права собственности на что-либо, даже если это то, чего он на самом деле не хочет. Мне просто повезло, что я уговорила его согласиться на ее визиты ко мне. — Она наклоняется ближе и тихо говорит: — Если ты действительно ее друг, пожалуйста, присмотри за ней.

— Конечно.

— И будь осторожна.

Я хмурюсь. — Осторожна с чем?

— С людьми, с которыми он общается. Они пугают меня. Они всегда пугали меня.

— Ты имеешь в виду Кита и Виктора?