Шпионы среди нас: секретные материалы

А террор и борьба с ним остались главным содержанием работы израильских спецслужб. Летом 1971 года во время жуткого шторма к берегу Газы причалила старая побитая лодка с несколькими людьми. Заросшими, грязными, в рваной одежде, мокрыми с головы до ног. Не было сомнений — их преследовал израильский морской патруль. Едва они выскочили на берег, патрульный катер открыл стрельбу. Люди бросились врассыпную и скрылись в апельсиновой роще, из которой за погоней и стрельбой наблюдали местные боевики.

Гости представились бойцами палестинского движения сопротивления в Ливане, присланными установить связь с боевиками Газы для разработки совместных акций. Встречу назначили в заброшенном доме. Сели за стол.

— Все здесь? — спросил старший из гостей.

— Все, — ответили ему.

Он посмотрел на часы. Это был сигнал. Пришельцы выхватили пистолеты — и уложили всех до одного. Потом — бросок на берег, в лодку. Вскоре вся группа коммандос уже была в израильском порту Ашдод. Это была одна из первых операций нового подразделения 26-летнего Меира Дагана, которое назвали «Римон».

Сегодня известно, что в израильской армии и полиции существуют подразделения «мистаарвим», что можно перевести «как арабы». Молодые ребята (большинство из них — срочной службы) под видом арабов ведут разведку, смешиваются с толпой на «территориях», проводят внезапные операции. Теперь это почти рутина, а первым подразделением такого рода как раз и был созданный Даганом «Римон».

Мастерство Даган оттачивал в Газе, куда его пригласил Ариэль Шарон, тогда командующий Южным округом. Ситуация в секторе выходила из-под контроля: банды боевиков терроризировали население, устраивали диверсии и теракты против израильтян.

Порядок должны были навести срочно вызванные Шароном ветераны, к которым примкнул и Даган. Он колесил по Газе за рулем джипа с доберманом и целым арсеналом личного оружия. Иногда его можно было встретить в переулках Газы верхом на осле в арабской одежде. В течение нескольких месяцев Газа стала самым благополучным местом на «территориях» и оставалась таким вплоть до первой «интифады» 1987 года.

Позже Шарон обронил: «Узкая специализация Меира — отделять голову террориста от тела». Шутил, как говорят. Юмор этот родом из 70-х. Подобных «шуток» в те годы было множество. Так, после нескольких подряд терактов против израильских граждан в 1972 году (захват израильских спортсменов во время мюнхенской Олимпиады, 11 из которых были убиты, убийство оперативника «Моссада» в Брюсселе и атташе посольства в Лондоне) руководство Израиля приняло решение уничтожить организаторов акций — 11 боевиков группы «Черный сентябрь». Первый палестинец был убит одиннадцатью выстрелами в упор уже 16 октября 1972 года. К июлю 1973 года была уничтожена большая часть террористов — восемь человек. Еще одного убили в апреле 1978 года. Лидера группы Али Хасана Саламеха взорвали в Бейруте в 1979-м. Последний активист был тяжело ранен 1 августа 1981 года в польском городе Лодзе. По официальной версии, он скончался в больнице. Больше его никто не видел.

Так же неутомимо моссадовцы охотились и за нацистскими преступниками. Комплекс этих операций продолжается до сих пор. По некоторым оценкам, израильтяне уничтожили свыше тысячи нацистов (руководителей и рядовых исполнителей), причастных к убийству в годы холокоста 6 млн евреев. Самой известной подобной операцией (да и вообще самой яркой операцией «Моссада») стала поимка палача Адольфа Эйхмана, прятавшегося в Аргентине. В его захвате лично участвовал тот самый Исер Харель — эта операция стала пиком его карьеры.

Эйхман трудился в службе безопасности СС и стал одним из вдохновителей операции, получившей название «окончательное решение еврейского вопроса», — ему принадлежала идея создания в европейских городах еврейских гетто. «Я и не представлял, с каким болезненным рвением он выполнял свою работу, с одинаковым пылом отдаваясь уничтожению одного несчастного еврея и целой общины», — написал Харель в книге «Дом на улице Гарибальди». Там же он подробно описал ход операции.

Следы Эйхмана оборвались в мае 1945 года. Как стало известно после его поимки, пять лет он прятался в Европе. Он даже вывел татуировки, сделанные в годы службы в СС. Потом с помощью подпольной организации, помогавшей бывшим нацистам, бежал в Аргентину. Спустя два года он перевез туда семью и залег на дно.

Впервые информация о том, что Эйхман жив, появилась у «Моссада» в 1957 году — ее передали коллеги из ФРГ. В Буэнос-Айресе нашелся один из его предполагаемых сыновей — Николас. К 1959 году Харелю удалось установить, что человек, похожий на Эйхмана, действительно живет в Буэнос-Айресе на улице Гарибальди под именем Рикардо Клемент и содержит прачечную. За ним было установлено наблюдение, агенты «Моссада» изучили его привычки и распорядок дня, однако уверенности, что это Эйхман, у них не было. Она появилась, когда 21 марта 1960 года он вернулся домой с цветами, которые подарил жене: это была серебряная годовщина их свадьбы. Эйхмана было решено брать. Харель выехал в Аргентину.