Шпицбергенский дневник

Солнце светило, но тепло не казалось. Когда я выносил вещи к аэродрому, подул ветер, и пришлось надвинуть на лоб кепку, чтобы не сорвало. Горы в снегу великолепны. Но ни одного деревца. Непривычно. Мне кажется, что именно здесь снимали кинофильм «Авария». Хотя там, по-моему, имелся в виду не север. Однако когда наш самолёт с новыми пассажирами пошёл на взлёт по полосе вдоль горы, то мне почудилось, что вижу кадр из этого фильма, только без землетрясения и пожаров.

В помещении аэропорта один угол, очевидно, отведен для местных пассажиров. Там стоят и сидят люди в другой (не нашей) одежде, говорят на другом (не нашем) языке. Я к ним не подхожу, в контакт не вступаю. Задачи пока такой нет. Просто наблюдаю за ними со стороны. Интересно. Это, конечно, не Африка, не Индия и не Пакистан, где мне доводилось бывать. Совсем другой народ, совсем иначе держатся, иначе ведут себя. Там, на юге, всё оживлённо, громко кричат, похлопывают друг друга по плечам, жуют пан, бесконечно сплёвывая желтоватую слюну. Здесь тоже беседуют, но сдержанно, степеннее, цивилизованнее что ли. Хотя кто может сказать, какая цивилизация более цивилизованная?

Но вот прилетел вертолёт. Кто-то объявил, что это в Баренцбург. Все потянулись с вещами к маленькой лестничке. Мужчины помогали затаскивать багаж в салон и укладывать его в хвостовую часть вертолёта. Уселись как десантники на скамьи вдоль бортов. Над головами висят сумки со спасательными жилетами. Нас более двадцати. Некоторые даже почти стоят. Пропеллер долго жужжит, потом наш аппарат трогается с места, не спеша выруливает на взлётную полосу, и вот мы уже над океаном, точнее, фьорд архипелага. И хоть мы теперь не так высоко над водой, что даже видны барашки волн, однако ни китов, ни каких-то других крупных водоплавающих под собой не вижу. Птицы, те носятся маленькими чёрными точками, а морских животных не видно, к сожалению. Летим чуть пониже горных вершин, которые здесь довольно плоские, как оказалось. Кто-то в ответ на моё изумление по этому поводу сказал, что эти горы потому и называются столовые, что напоминают собой столы. Любопытно.

Минут через пятнадцать приземлились на небольшой площадке. Небольшая она в сравнении с аэродромом, а так вообще-то тоже приличная и тоже со взлётной полосой, только значительно короче, чем в Лонгиербюене.

Здесь же два больших ангара и несколько деревянных зданий, на одном из которых круглая стеклянная диспетчерская смотровая башня.

Подъехала жёлтого цвета машина типа грузового седана. Это Слава, шофёр Александра Васильевича приехал встретить меня. Загружаемся и уезжаем. Остальные садятся в автобус.

На земле лежит снег. Слава — пожилой азербайджанец с густыми свисающими усами — весьма разговорчив и всё мне старается объяснить, рассказывая попутно, что снег только вчера выпал. Подъезжаем к четырёхэтажному кирпичному зданию гостиницы. Заношу вещи в однокомнатный номер на третьем этаже. Из окна прекрасный вид на залив, за которым берег с заснеженными пиками невысоких, но всё же гор. Перед комнатой небольшая прихожая с вешалкой для одежды и туалет с умывальником и душем. Жить можно.

Александр Васильевич со своей женой живут рядом в двухкомнатном номере. Тамила Бекировна встречает меня. Я дарю ей московские цветы. Но она торопится на работу, попутно рассказывает, где находится столовая, куда я и направляюсь, поскольку голод уже дал о себе знать.

Пищевой центр, называемый столовой, — это большое двухэтажное здание почти квадратной формы с конусообразной крышей, крытой железными листами. У входа на первом этаже простенькая раздевалка с двумя рядами деревянных вешалок, снабжённых по обе стороны латунными крючками. Жена моего нового шефа рекомендовала своё кожаное пальто здесь не вешать, а взять его наверх в обеденный зал, где у лестничного выхода стоит шкаф с отделениями для сумочек, и там поместить свою верхнюю одежду, дабы, принимая пищу, можно было бы присматривать за нею, чтобы не исчезла случайно.

Вспомнился разговор с моим куратором в конторе треста перед отъездом. На мой вопрос, в чём лучше ехать на север, и подойдёт ли кожаное пальто, Сергей Сергеевич, склонив голову и пряча ухмылку, ответил:

— Ну почему же, можно и так одеться. По крайней мере, теперь там будут двое в таком пальто: ты и консул.

Запихнув пальто и кожаный картуз в одну из ячеек, прохожу к окнам раздачи. Справа стопка подносов и железный ящичек с ложками и вилками. В первом окне дают вторые блюда. Выбора, правда, нет. Сегодня было пюре с котлетой. Желающие добавляют сами половником подливку из кастрюли и накладывают на тарелку горчицу. По железным перильцам передвигаю поднос ко второму окну. Первых блюд больше — два. Можно выбрать борщ или суп молочный. Я остановился на борще. Затем, взяв из следующего окна пару стаканов, глядя, как это делают другие, я подошёл к стене с краниками, один из которых предлагал кофе, другой молоко, третий компот. Чуть дальше стоял бачок с хлебным квасом. Замечательно. Налил квасу, чтоб сразу утолить жажду, и кофе, чем запить обед.