Шпоры на кроссовках

— Замок гоблинов, — уверенно объявил Алесдейр, оглядываясь по сторонам. Он по-прежнему был в своем дранье, но держал в руке меч, а в другой кинжал. — Хэй, Ник! Это что король гоблинов? Будет драка?!

— Здравствуй, Николай, — лица Антонина не было видно за маской шлема с высоким гребнем, но голос Колька узнал сразу. — Нужна помощь? Мы готовы! — а Филипп ничего не сказал, только звонко ударил коротким мечом в щит и пригнулся.

— Вот видишь, Никола, ты позвал — я пришел, — Мирослав был со всем своим оружейным набором и первым делом поклонился всем присутствующим. — Говори, с кем биться, друг!

Кащей тяжело рухнул на колени. Потом латы стали рассыпаться, словно их ничего не удерживало. Вспыхнул и истлел меч. Откатился в сторону шлем, а из него выпал и остался лежать старый череп — желтый, без нижней челюсти. Снаружи, в аллее, перекрывая шум ветра, появился и начал расти шум множества голосов…

Улыбаясь, Колька оттолкнулся от стены, и ребята подхватили его, не дав упасть. Нога страшно болела, а левая рука онемела, но Колька все равно улыбался, слушая, как перебивая друг друга, говорят Алесь, Мирослав, Антонин, Алесдейр и даже Филипп — на разных языках, конечно, только он их всех хорошо понимает. И это правильно. А Зоринка стояла, прижав руки к груди, и тоже улыбалась, и немного плакала.

— Погодите, я сам, — сказал Колька. И услышал:

— Ну ты погляди, у него две «пары». Ни на что не похоже!

Голос отца?! И голос мамы:

— Погоди, потом. Он вот спит. Снится ему что-то, смотри…

— Ремень, — проворчал отец.

* * *

День был опять серый и слякотный. Но Колька Вешкин шагал в школу и улыбался, хотя согласно выработанному родителями консенсусу его лишили на две недели игровой приставки, и дискотека на 23-е была под угрозой (все от тебе зависит — успеешь исправить, или нет!)

Вот ведь как бывает! Случайно купленные у припозднившегося лоточника шпоры (может быть, даже не странные!) — и такой крутой сон! Странно, но Колька помнил его во всех подробностях, так ярко, что, проснувшись, поспешил осмотреть. Конечно, никаких следов от ран не обнаружилось, и одежда, там, во сне, превратившаяся в чиненные лохмотья, естественно, была цела.

Смешно, подумал Колька. Он даже шпоры опробовал — стучал пятками, пока ноги не заболели… А все-таки сон был хороший.

Из переулка плавно выплыл здоровенный, как слон, джип «паджеро» — Колька остановился, пропуская машину. Стекло со стороны водителя было опущено, несмотря на погоду, и там, в салоне, мальчишка увидел уже немолодого, с шиком одетого водилу. Тот скользнул по Кольке взглядом и вдруг спросил, притормозив:

— Ну, как шпоры? — Колька немного подался назад, и водила добродушно заметил: — Рыцарю бояться не пристало… Не узнал? Ну да, я ж под капюшоном был… Бывай! — и джип рванул с места, оставив Кольку в недоумении.

Неужели тот мужик, который торговал на базаре?! Во долбанутый, если так — раскатывает на такой машине, на такой крутой тачке — и… Или у него хобби такое? Колька вновь засмеялся, вызвав опасливый взгляд двух теток — вспомнил, как этого мужика звали во сне. Ярослав-мастер. И был он слугой отца Зоринки, князя острова Буян…

…В школьном вестибюле Кольку задержала завуч по воспитательной работе — начет записей фонограмм все к тому же 23-му, в результате Колька опаздывал на литературу. Хотя завуч и сказала, что можно сослаться на нее, но лучше было не обострять отношений, тем более, что сегодня намечался опрос. Но в классе царили шум и гам — выяснилось, что литераторша еще не подошла.

— А где литра? — спросил Колька, щелчком сбивая со своего стула ловко подброшенную кнопку и уклоняясь от летящей тряпки с мелом. (Тряпка в кого-то попала, и еще кто-то восторженно завыл: «Сифа, сифа!!!»)

— За новенькой пошла, — рассеянно ответил сосед сзади, Сашка Карпенко. Он был занят: рисовал на тыльной стороне левой ладони паука в центре паутины.

— За какой новенькой? — удивился Колька. — И Олег где?

Олегом звали его соседа по парте, приятеля. Сашка отвлекся:

— Не знаю, за какой новенькой. Учится теперь у нас. А Леший все — перевели в какую-то со спортивным уклоном. И с английским… Слушай, Ник, — оживился Сашка, — давай я к тебе, а то ведь эту новенькую и посадят, гадом буду!

Вместо ответа Колька бухнул на освободившееся место свой рюкзак. Сашка тяжело вздохнул и вернулся к пауку. Посадить его к себе значило стать объектом для списывания. Списывать Сашка не умел и навлекал учительский гнев на себя и тех, кто ему списывать давал. Это часто кончалось разделом оценки пополам — «чтоб без обид». Да уж…

Колька мрачно подумал, что день начинается плохо. Минус Олег, к которому он привык. Плюс новенькая, которую могут взгромоздить к нему. За этими мрачными мыслями он прозевал, как в класс вошла литераторша, и даже начало ее речи прозевал, а встрепенулся и поднял голову от стола только услышав знакомые слова:

— …спонсором нашей школы, владельцем торгового центра «Буян». Его дочь, Зорина Княжеская будет учиться в нашем классе.