Шрам

– Давайте будем помнить о главном, – простирая руки к толпе, произносит мэр. – Люди Сейнтстоуна живут не для битв. Наша цель – мир и процветание. Позвольте мне рассказать вам одну историю. – Кто-то в толпе громко фыркает – люди устали от историй. Однако мэр продолжает, будто не замечая недовольства: – Я помню, как наша дорогая рассказчица Мел говорила о будущем без войн и распрей. Ей открылась новая жизнь, в которой пустые вернулись в Сейнтстоун, попросили милости, пав на колени, и получили прощение. Мел сказала, что наступит день, когда все пустые откажутся от неправедных убеждений и узрят истинный свет. Пустые по собственной воле придут к нам, чтобы очиститься от греха и получить метки. И когда я говорю о будущем, я вижу то, что предсказала Мел. В наших руках правда, а путь к спасению на нашей коже. И сегодня я объявляю вам о грядущем пробуждении пустых. По правде говоря, наше общее возрождение уже началось.

И тогда я понимаю, что задумал наш мэр.

– Друзья мои! Позвольте показать вам… будущее! – с воодушевлением восклицает Лонгсайт и отступает, заглядывая за кулисы.

Я медленно и настойчиво пробираюсь к сцене. Толпа по-прежнему молчит.

Первой выходит Верити, а за ней идёт Галл, закутанная в длинную накидку. При виде застенчивой, полной надежд улыбки на губах Галл мне на глаза наворачиваются слёзы. Я подхожу ещё ближе.

«Ничего у него не получится. Лонгсайт ошибся, неправильно оценил настроение в толпе. О нет, только не это…»

– Вы помните день, когда к нам вернулась предательница Леора Флинт. Она до сих пор в бегах и угрожает миру и покою в нашем городе. – Я осторожно оглядываюсь: вот сейчас меня узнают и выдадут мэру. – Однако Леора пришла не одна. В тот же день в Сейнтстоун явилась и другая девушка. Флинт принесла тьму, но в ней мелькнул крошечный огонёк. Мы не сразу разглядели это пламя надежды, ведь девушка, пришедшая к нам вместе с Леорой Флинт, – пустая.

Толпа ворчит всё недовольнее. Меня будто окружает глухой рокот далёкого грома, предупреждающий о скорой буре.

«Нет, – едва слышно шепчет голос у меня в голове. – О нет, нет, нет…»

И всё же они обе на сцене, стоят рядом: гордая и верная идеалам Верити и храбрая глупышка Галл. Её метки скрыты до поры плотной накидкой.

Лонгсайт между тем продолжает свою речь:

– Сегодня я докажу вам, что Мел была права. Надежда есть, и эта надежда в единстве. Пустые вернутся, придут на землю предков, к традициям, которые отвергли. Они падут на колени и будут умолять о прощении, о даре истины.

– И тогда мы их уничтожим! – вопит одинокий голос в толпе.

Мэр Лонгсайт умолкает и делает глубокий вдох. Я уже возле сцены.

– Нет, мы их не уничтожим. – Он говорит тише, в его голосе ясно слышны зловещие нотки. – Мы их испытаем. – Лонгсайт обводит слушателей проницательным взглядом. – Каковы причины последних событий? Я восстал из мёртвых, моё тело стало бессмертным… Всё это знаки нового времени, нового начала. Пришло время пустым вернуться в лоно истины, отринуть зло и подставить кожу под иглы чернильщиков. И мы примем их, построим единое общество, потерянные души найдут дорогу домой.

«Неужели он не чувствует, как бурлит в толпе едва сдерживаемая ярость?»

Гнев накаляется, от его жара не скрыться. Лица блестят испариной, требуют крови. А Лонгсайт принимает тишину за согласие или поддержку и сбрасывает покров со своего шедевра.

Галл снимает накидку.

Вдали от сцены, в последних рядах поднимается ропот. Оттуда не видны белые линии татуировок на бледных ногах Галл. На летящие к сцене вопросы слышатся ответы:

– На пустой наши знаки, метки.

В то самое мгновение, когда я касаюсь сцены, толпа приходит в движение. Люди недовольны. Они видят пустую в праздничных одеждах Сейнтстоуна, перед ними самозванка, воплощённое кощунство.

Никто не намерен терпеть таких оскорблений. Первые ряды рвутся на сцену, сбивая с ног неуклюжих и медлительных. Охранник подходит к ступенькам, пытаясь перекрыть разгорячённым людям путь, но падает под ударами кулаков. У меня в запасе меньше секунды. Запрыгнув на сцену, я отталкиваю Лонгсайта и хватаю микрофон. Кроме меня, помочь Галл и Верити некому.

– Граждане Сейнтстоуна! – говорю я в микрофон, но в нарастающем хаосе меня не слышат. И тогда я кричу изо всех сил: – Граждане Сейнтстоуна! Остановитесь и взгляните на меня!

Интересная картина: люди застывают, оборачиваются, узнают меня и толкают соседей, показывая на сцену, – похоже на эффект домино. Вскоре все смотрят на меня, по-прежнему вопя, охваченные жаждой крови.

– Не спешите. Не совершайте поступков, за которые пришлось бы краснеть вашим предкам. – Каждое слово я выкрикиваю, прилагая неимоверные усилия. – Ваши дела навсегда останутся на вашей совести и в вашей душе.