Шрамы, что мы выбираем

– Мне тоже не нравится подобная перспектива, – пробормотал Винсент.

– Я не понимаю, – призналась Кристина. – Духи, призраки… что это значит?

Мадам пожала плечами:

– Они хотят что-то сказать. Хотят достучаться до смертных. Мы можем их услышать, но не всегда можем понять. А им это кажется важным. Винсент должен осознать, чего от него хотят духи.

– Но я не понимаю! – Винсент эхом повторил слова Кристины.

– Найди ключ. Может быть, образ. Может быть, место.

Винсент, Фредерик и Анабель одновременно переглянулись.

– Дом, – прошептала последняя.

После настолько насыщенного вечера Фредерик был рад, что Винсент решил вернуться домой. Они и Кристину не хотели отпускать, но она категорически отказалась ночевать вне дома, и Уэйнфилды перестали настаивать. В конце концов, это личное дело каждого, где он хочет спать.

Оставив Винсента в гостиной вместе с Анабель, Фредерик отправился на кухню, чтобы налить стакан воды. Мельком он глянул на осколки у стены и подумал, что стоит их хотя бы убрать. Разбивать новый он не собирался, поэтому пошел прочь из кухни. Только одна деталь заставила его замереть на пороге.

– Фредерик…

От этого шепота у него мороз прошел по коже. Резко обернувшись, Фредерик уже был готов отчитать Анабель, но кухня была также пуста, как и минуту назад. Покачав головой, Уэйнфилд решил, что хватит с него мистики и привидений. По крайней мере, на этот вечер.

Едва он вернулся, Анабель деликатно ушла в свою комнату, попрощавшись со всеми. Фредерик протянул брату стакан с водой.

– Благодарю, – кивнул Винсент, – это очень кстати. Я до сих пор чувствую себя немного не в своей тарелке.

Фредерик нерешительно уселся напротив.

– Ты напугал меня.

– Прости, – Винсент опустил глаза. – Я виноват, и ты был прав.

– Что?

– Тогда… у Анны. Ты был абсолютно прав, а я вел себя, как идиот.

Некоторое время они сидели молча, наконец, Фредерик вздохнул:

– Пожалуйста, Винсент, не уходи больше.

6

Затвор щелкал, и чуткая матрица фотоаппарата запечатывала изображения. Окровавленный нож, светлые волосы, увязающие в грязи. Отдельные кадры под шепот затвора, неясные картинки, на которых не было ни лиц, ни четкости. Анна подошла поближе и чуть не поскользнулась. Пойманный ее объективом мужчина встрепенулся и обернулся, Анна опустила голову вниз и поняла, что поскользнулась на луже крови.

– Черт, неужели нельзя аккуратнее разбрасывать реквизит!

Маньяк виновато развел испачканными в крови руками, а к Анне подбежала девушка лет пятнадцати, работавшая у нее ассистентом. Кажется, она была напугана так, словно увидела настоящего убийцу.

– Сейчас уберу, извините, – торопливо сказала она, бегая вокруг лужи крови. – Не понимаю, как мы умудрились разлить ее здесь!

Пока девица, – Анна даже не помнила ее имени, – торопливо убиралась, Веласкес с разочарованием опустила фотоаппарат. Момент утерян, настроение успело ускользнуть, теперь бессмысленно пытаться его обрести. Она кивнула моделям, показывая, что съемка окончена.

В кресле, что служило одним из реквизитов студии, но теперь было отодвинуто к стене, сидел Винсент и, подперев голову рукой, с интересом наблюдал за Анной.

– Давно ты здесь? – она подошла, снимая висевший на шее фотоаппарат.

– Некоторое время. Не хотел тебе мешать, Ада сказала, я могу подождать.

Анна с трудом вспомнила, что это имя ее помощницы. К сожалению, девушки, ассистировавшие ей, менялись с такой скоростью, что она не утруждала себя запоминанием их имен.

– Мог бы подождать вне студии, Винс. Ты же знаешь, я не люблю вмешательства в работу.

– Я вроде бы не мешал, разве нет?

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею ввиду.

– Да. Но мне хотелось посмотреть.

Анна с раздражением подумала, что стоит уволить эту Аду. Она вроде бы ясно выражалась, что не терпит в студии посторонних, будь то съемка по заказу или творческий личный проект. Положив фотоаппарат на стол, Анна потерла уставшую шею. Ада тем временем старательно подчищала кровь, а маньяк помогал подняться жертве, которая морщила носик и явно размышляла, где бы умыться и стереть с лица бутафорские разводы синяков.

– Интересно было?

Винсент пожал плечами.

– Любопытно. И атмосфера тут… правда маньяческая. В какой-то момент я подумал, вы увлеклись, и все по-настоящему.

– Хорошо. Значит, на снимках получится натурально.

Теперь бывшие маньяк и его жертва улыбались и о чем-то вполголоса переговаривались, пока девушка влажной салфеткой убирала с лица часть макияжа. Ада копошилась рядом, разбирая студийное оборудование, выключала лампы и откатывала их в сторону.

Анна задумчиво сказала:

– Иногда иллюзия настолько реальна, что становится самой жизнью. На какое-то время каждый ее участник начинает верить в то, что происходит. А если веришь в иллюзию, она становится жизнью. Ведь что есть реальность? Всего лишь та иллюзия, в которую верит большинство.

Маньяк и его жертва наконец-то вышли из студии, кивнув Анне. Ада двинулась к ней, но движением руки фотограф и ее отослала прочь. Словно послушная собачонка, Ада покорно и быстро исчезла.

– Я хотел попросить тебя, – сказал Винсент, не смотря на Анну.

– Да?