Шрамы и песни

Перед глазами плыло, внутри все сжалось, и я на полном серьезе начал подумывать о том, чтобы выцарапать собственные глаза, если разрыдаюсь перед этой девушкой.

— Не надо. Плевать. — Я обошел ее, при этом своей рукой задев нежную кожу ее руки, и услышал тихое «ах» на грани вдоха. И сразу же почувствовал отвращение, потому что сорвалось оно с моих губ. Злость за то, как она поступила со мной, с нами, заставляла кровь в венах бурлить. Господи, прости, но мне очень захотелось, чтобы она испытала ту же боль, что и я. Я остановился, наши руки все также чуть соприкасались, и наклонил голову, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Не стоит захлопывать за собой дверь, ведь к нам регулярно снуют туда-сюда такие же легкодоступные шлюхи, как ты.

По ее щеке скатилась слезинка, а сама она отшатнулась от меня, сильно ударяясь о стену.

— Мы разговаривали...

Я засмеялся:

— Да, конечно, до или после того, как ты его трахнула? Забей, меня это не колышет. Я не хочу слышать подробности вашей ночи.

Сжав кулаки, она попыталась отлепиться от стены, но не удалось.

— Да пошел ты, Шейн!

И после того ада, через который я прошел, после всего, чем я ради нее пожертвовал, она меня посылает? Меня захлестнула неконтролируемая ярость. Я почувствовал себя отвратительным человеческим существом, власть над которым взяли эмоции. Для меня было полной загадкой, как у людей пар из ушей не идет при попытках совладать с сильными, безумными эмоциями. Мне хотелось сбежать. Покинуть это тело. Покинуть этот мир. Я хотел вернуть себе крылья.

Да пошел я? Я кинулся к ней и перекинул ее через плечо, в стиле пещерного человека. Знаю, я — конченный придурок, но клянусь, с каждым прожитым днем в человеческом теле я становился все менее и менее разумным. Хотя, нет, о какой неразумности речь, если она спала с Итаном, а я из-за нее торчал в тюрьме и отказался от последней возможности возвратиться на небеса! Клянусь, я так и чувствовал, как тестостерон из моих яиц распространяется и затопляет коридор. На долю секунды я посмотрел вниз, проверяя, не позеленела ли кожа и не лопнула ли футболка, превращая меня в Халка. Но нет. Просто временно тронулся умом. Я подхватил ее под бедра и понес в сторону комнаты-на-одну-ночь. Она даже не закричала.

Толкнув, я открыл дверь комнаты-на-одну-ночь так сильно, как только мог. Она ударилась о стену внутри комнаты и отразилась грохотом, словно гром, по квартире. Я скинул Грейс вниз, рядом с дверью, и навис над ней, меня трясло от едва сдерживаемой боли.

— Да пошел я? Я? Так, может быть, ты пойдешь со мной в комнату-на-одну-ночь? — Я склонился и присел на корточки на одном с ней уровне и ударил ладонями в стену по обе стороны от ее лица. Гипсокартон под руками захрустел. Срань господня, возьми себя в руки, Шейн, а то ты уже на грани насилия. Да даже появись передо мной сам Господь, я бы не смог остановиться. — Потому что я бы сейчас не отказался от перепиха с кем-нибудь, учитывая, что провел месяц в гребаной тюрьме. — Я медленно провел руками вниз по стене, не отводя от нее взгляда. — Правда, обычно мне не нравится пользоваться еще не высохшими после Итана девочками, но эй, если ты не против, то... ну а если против, то пошла вон отсюда.

И вот тогда Грейс ударила меня.

Пощечина была такой силы, что мое лицо дернулось в сторону, и я ее точно заслужил. Но мне хотелось сделать Грейс больно. Я бы никогда не ударил ее, ни за что. Но я хотел, чтобы она тоже почувствовала эту... эту пустоту в душе. Почему, черт возьми, ей понадобилось отдаться другому? Она была моей. К горлу подступил комок, когда в голове круговоротом замелькали образы ее ног вокруг бедер Итана. Они сводили с ума.

Она плавно поднялась, опираясь на стену, не отрывая от меня стального взгляда.

— Больше никогда не прикасайся ко мне, Шейн. И убирайся к черту с моего пути, — прошептала она. То, как она посмотрела на меня... не знаю, смог бы я еще хоть раз вынести такой взгляд Грейс — полное отвращение. Сдохнуть хотелось.

Я медленно встал, не отводя от нее взгляда. Боже, позволь мне уйти от нее ко всем чертям и дай мне сил, потому как единственным моим желанием было поцеловать ее.

Она пронеслась мимо меня, пихнув плечом, и проследовала по коридору. Я наблюдал, как она подобрала свои туфли и подошла к входной двери. И от ее вида сзади меня прошибло новой волной бешенства. Ее рваные джинсы отлично демонстрировали всему миру интимное представление о ее великолепной попке.

— Чертовски милые штанишки, готов поспорить, Итан вдоволь насладился твоей сладенькой попкой. Ты еще не передумала насчет комнаты-на-одну-ночь? — Мой голос срывался.