Шри Ауробиндо. Духовное возрождение. Сочинения на Бенгали

Нас двоих поместили в просторной комнате на первом этаже Лал Базара. Нам дали поесть. Через некоторое время в комнату вошли два англичанина, позже я узнал, что один из них был полицейский уполномоченный, не кто иной, как сам г-н Холидей. Увидев нас вместе в одной комнате, он пришел в ярость и, указав сержанту на меня, сказал: «Никто не должен ни находиться, ни разговаривать с этим человеком». Сайлена сейчас же перевели в другую комнату. Когда все ушли, Холидей спросил меня: «Не стыдно вам было участвовать в этой гнусной акции?» «Почему вы думаете, что я принимал в этом участие?» На что Холидей ответил: «Я не думаю, я знаю». Я сказал: «Что вы знаете, это ваше дело. Я категорически отрицаю какую-либо причастность к этим убийствам».

В ту ночь у меня были и другие посетители, все из полиции. Но до сих пор один визит мне не дает покоя. Это произошло за полтора месяца до моего ареста. Какой-то неизвестный господин пришел ко мне и сказал: «Сэр, мы не знакомы, но я очень уважаю вас и поэтому пришел предупредить о грозящей вам опасности. Скажите, вы знаете кого-нибудь в Коннагаре? Вы когда-нибудь бывали там или, может быть, у вас там есть дом?» «Нет, у меня нет там дома, – сказал я, – но я был там один раз, и меня там некоторые знают». «Я не скажу больше ничего, – сказал незнакомец, – но с сегодняшнего дня вы не должны ни с кем оттуда встречаться. Против вас и вашего брата Бариндры готовится заговор, и очень скоро у вас могут быть большие неприятности. Больше ни о чем меня не спрашивайте». Я сказал: «Сэр, я не знаю, как то, что вы сообщили, может мне помочь, но я благодарен вам, так как вижу, что вы пришли с благими намерениями. Больше я ничего не хочу знать. Я целиком полагаюсь на Бога, он всегда охранит меня, поэтому мне нет необходимости что-то предпринимать или быть осторожным». С тех пор я не видел этого человека, но в том, что доброжелательный незнакомец не выдумал все это, я мог убедиться в ту же ночь. Инспектор полиции и несколько офицеров пришли, чтобы разузнать что-нибудь о моих связях с Коннагаром. «Вы родом из Коннагара?» – спрашивали они. «Вы когда-нибудь бывали там? Когда? С какой целью? Есть у Бариндры какая-нибудь собственность в Коннагаре?» – и другие вопросы. Я отвечал им только потому, что пытался понять, что за этим всем стоит. Мне это так и не удалось, но из самих вопросов и по тому, как их задавали, я понял, что у полиции есть какая-то информация, которую они пытаются проверить. Наверное, так же, как и в деле Тай-Махараджи, когда пытались доказать, что Тилак – лицемер, обманщик и тиран, и когда бомбейские власти проявили редкое единство и истратили столько народных денег, так и теперь кто-то был заинтересован в том, чтобы скомпрометировать меня.

Все воскресенье меня никуда не выпускали. Перед моей комнатой была лестница. Утром я увидел, как какие-то молодые парни спускались по ней. Я их не знал, но догадался, что их тоже арестовали по этому же делу. Потом я узнал, что это были парни из «Маниктола-Гарденз» [189]. Месяц спустя я познакомился с ними в тюрьме. Через некоторое время меня тоже отвели вниз помыться, так как ванна в тот день была не запланирована. На обед мне удалось не без труда схватить несколько бобовых лепешек и отварного риса. Это стоило таких усилий, что после я на это не решался. Вечером нам давали жареный рис. Такую пищу мы получали в последующие три дня. Но должен сказать, что в понедельник сержант сам дал мне чаю с кусочком поджаренного хлеба.