Шри Чайтанья - дайя

Стоит ли мне так бояться искушения? Стоит ли мне вообще даже хотеть никогда не испытывать его? Пусть это случится и заставит меня обратиться к Кришне. Если я не обращу все свои помыслы к Кришне, я пойду ко дну. Но мне совсем необязательно идти на дно. Да, я погибну, если отвернусь от Кришны, но обратив к Нему все думы и стремления, буду счастливо жить в сознании Кришны.

Мне кажется, сам по себе я никогда не смог бы прийти к такому пониманию. Мое сознание прояснили аскеза и духовное блаженство, испытанное мною во время пада-ятры, но сам я еще подобен младенцу. Кришна Кришна Кришна хе! Кришна Кришна Кришна ракша мам! Кришна Кришна Кришна пахи мам!

Чайядеви

После того, как я написала Харидеве, мне стало вспоминаться то тяжелое время, которое нам вместе пришлось пережить. (Я чуть было не написала «тяжелое время, которое ему пришлось пережить», но это также и мой удел.) Я молю Господа о том, чтобы нам никогда в жизни не довелось больше испытать подобного. Я знаю, Харидева достаточно силен духовно, чтобы не впасть вновь в уныние. Сила приходит от предания себя воле Кришны. Теперь мы знаем, как молиться Господу Кришне и надеяться на Его милость, чего мы не знали прежде. Мы знаем, что святое имя способно очистить нас от всех грехов.

Но я должна признаться Вам, дорогие Радха-Гопинатха, что, когда я вспоминаю, что мы пережили, меня охватывает страх. Я не стыжусь молить Вас: пожалуйста, храните нас. Разве это молитва о чем-то материальном? Нет, это мольба о возможности служить Вам. Храните нас от всяческой скверны и не лишайте нас Своей защиты. Ваши слуги не должны даже на миг поддаваться влиянию гуны невежества. И Ты, Господь Кришна, утверждаешь в «Бхагавад-гите», что Твой преданный никогда не погибнет. Быть может, в моей молитве и проглядывает стремление к семейному счастью, но Вы знаете, что не оно побуждает меня молиться Вам. Я хочу, чтобы моя «семья» пребывала в кругу Ваших слуг и чтобы Харидева, мои сыновья и их семьи стали членами Вашей санги. Пожалуйста, защитите Своих слуг. Они представляют здесь, на земле Вас и никогда не должны подавать Вам повод для беспокойства или вести себя так, что Вы захотите отвергнуть их. Пожалуйста, простите меня за эту несовершенную молитву.

Харидева

Второй день пути домой

Как замечательно быть одному и идти домой. Я еще не знаю, что буду делать, когда приду.

Мое падение. Началось ли все с того, что я увидел стоящую у двери дома женщину? Или с того, что мне попалось на глаза изображение сексуально привлекательной женщины? Я ли первый заговорил с той женщиной у двери или это она первая обратилась ко мне? Сделал ли я попытку соблазнить ее? Да. Было ли это всего один раз? (Иногда я лгал людям, и даже совсем недавно я сказал, что это было лишь один раз. Но это неправда, мы встречались три раза, три ночи.)

Потом я почувствовал стыд. Она обо всем рассказала мужу и отцу, и они пришли ко мне. Муж ударил меня кулаком в лицо и сбил с ног.

Я был опозорен и не знал куда деваться от стыда. Они всем рассказали о случившемся. Я никуда не выходил из дома, сидя там в тоске и унынии. Затем руководство храма известило меня о том, что я не могу больше быть главным пуджари. Я купил дешевого вина и напился.

Чайядеви старалась как-то помочь мне, она говорила, что Господь Нараяна простит меня и что я должен молиться Ему, и просила меня не ухудшать свое положение. Но ее слова вызвали во мне лишь гнев.

Затем я на несколько дней ушел из деревни.

Три дня я беспробудно пьянствовал в соседнем селе вместе с какими-то грязными пьянчугами. Об этом я тоже умалчиваю, когда рассказываю кому-нибудь о том, что со мной случилось. Домой я вернулся пьяным, и все жители деревни видели меня на рыночной площади, когда шли домой из храма.

Так начался долгий и мучительный период в моей жизни, период поистине отшельнического существования, когда я неделями не выходил из своей комнаты. Я прожил так почти год. За это время я очень пристрастился к спиртному. А однажды я даже ходил на окраину села, чтобы найти там проститутку.

Я стал сам себе отвратителен. Я ни с кем не общался. Чайя была очень добра ко мне, но я позволял ей только приносить мне пищу и стирать мою одежду. Чтобы заработать денег, она нанялась в несколько домов мыть полы. Вот так…

О чем я думал тогда, в те дни, когда загнивал в своей норе? А о чем можно думать, когда ты вдребезги пьян? Была только жалость к себе и боль, которой отзывалось в душе людское осуждение; еще я представлял, как люди шепчутся обо мне на рыночной площади, а в голове моей бродила сентиментальная мысль о самоубийстве. Я почти ни о чем не думал; словно животное, пребывающее в непроницаемой тьме тамо-гуны, я находился в состоянии какого-то отупения, сплавленного с душевной болью, и большую часть суток просто спал.

Мне кажется, я также был потрясен тем, какой удар нанесла мне Майя, как она превратила меня, всеми уважаемого человека, в ничто. Я считал себя очень религиозным человеком и важным лицом в храме. Никому и в голову не могло прийти, что я способен пасть и пойти ко дну. Как же это могло случиться?