Шри Чинмой. Единство восточного сердца и западного ума. Часть I

Только мой Возлюбленный Господь Всевышний может даровать мне покой. Но прежде чем Он дарует мне покой, Он хочет получить что-то от меня. Что же это? Моя любовь-единство. Если я могу подарить Ему свою одухотворенную, бессонную любовь-единство, тогда Он, несомненно, дарует мне покой во внутренней жизни в безграничной мере.

Я знаю, что Бог всеведущий, всемогущий и вездесущий. Но эти атрибуты довольно часто пугают мое человеческое, поэтому на настоящей стадии духовного развития я не буду думать о Нем в свете этих слов. Я буду думать о Нем только как о Всевышнем Мечтателе, от мечты Которого обрела существование эта реальность. Если я смогу думать о Нем таким образом в молитве и медитации, тогда я всегда буду чувствовать Его Сладость, Красоту и Божественность. Когда я думаю о Боге как о Всевышнем Мечтателе и медитирую о Боге как о Всевышнем Мечтателе, Он дарует мне покой в безграничной мере.

Моя внешняя жизнь тоже нуждается в покое. Этот покой я получу только тогда, когда смогу предложить свободу человечеству. Я получаю покой во внешнем мире, когда не пытаюсь связывать ни одного человека. К тому же, я должен стараться думать о самом себе точно так, как думает обо мне Бог. Он думает обо мне как о Своем избранном инструменте, который пришел в этот мир любить Его, служить Ему и проявлять Его так, как Он Сам желает. Но для того чтобы получить от Него покой в сокровенных тайниках своего сердца, я должен становиться Его точным прообразом.

Если я хочу иметь покой во внешней жизни, тогда я должен думать о самом себе так, как думают обо мне другие люди. Другие думают обо мне как о ком-то, сражающемся за совершенство, но находящемся далеко, очень далеко от своей цели. Если я думаю о себе как о несовершенном человеке, жаждущем совершенства, тогда я вполне сходен со всеми людьми. В это время нет чувства превосходства или униженности. Я един с ними, и я — один из них. Вместе мы идем Дорогой Вечности со своими изобилующими несовершенствами, но всегда направляемся к совершенному Совершенству. Если я могу думать о себе таким образом во внешней жизни, тогда я могу иметь покой ума.

Кроме того, я должен думать о других так, как они думают о самих себе. Каждый человек видит самого себя как искателя удовлетворения. Сознательно или неосознанно он стремится к удовлетворению. Если я смогу думать о каждом человеке как об искателе удовлетворения, я увижу, что все мы плывем в одной лодке, стремясь достичь Золотого Берега, который обещает полное, окончательное удовлетворение. Это также принесет мне покой ума во внешней жизни.

Есть еще кое-что, что я могу делать, чтобы обрести покой во внешней жизни. Рано утром, прежде чем молиться и медитировать, я должен входить в джунгли своего ума и вырывать сорняк желания. Мой ум заполнен сорняками желания, но каждый день я буду стараться уменьшить их количество. Тогда я войду в сад своего сердца и посажу там дерево своего устремления. Уменьшая количество своих сорняков желания и увеличивая число ростков устремления, я непременно обрету покой изнутри. И если я одухотворенно молюсь и преданно и безоговорочно медитирую, я непременно обрету покой Свыше.

ПОЭЗИЯ-СТИХОТВОРЕНИЕ-ПОЭТ

Музыкальная Академия, Стокгольм, Швеция

16 октября 1990

Прозу можете писать вы. Прозу может писать он. Прозу могу писать даже я. Но поэзию создает Бог — через вас, через него и даже через меня.

Поэзия — сокращенный путь для достижения утонченной и едва ощутимой Цели из целей, — бесконечного Восторга. Стихотворение начинается в струящихся слезах и заканчивается в парящих улыбках.

Поэт манит завтрашнюю зарю-мечту, а затем преображает завтрашнюю зарю-мечту в сегодняшний день-реальность. Мы совершаем прискорбную ошибку, когда пытаемся понять поэзию. Поэзия не для понимания. Поэзия для чувств. Поэзия для того, чтобы ее любили. Пытаться понять стихотворение — все равно что коснуться розы с бесчисленными шипами. Пытаться чувствовать стихотворение — нежно держать розу без единого шипа. А любить стихотворение — тотчас превращаться в красоту и аромат самой розы.

Душа поэта созидает. Сердце поэта рождает. Глаза поэта посвящают.

Внутри каждого человека живет поэт. Этот поэт может низводить самые возвышенные высоты истины и, в то же время, могущественно затмевать мрачнейшую ложь, если этого требует необходимость.

Поэзия шепчет: «О мои друзья, о мои обожатели, поклонники и любящие, ведь размеры и метрические движения танца — ямб, хорей, анапест, спондей и другие — это дети моей любви. Они могут измерить безмерную высь, постичь глубочайшую глубь, покрыть необозримую ширь. Давайте же отправимся в путешествие Вечности с моими детьми, с детьми моей любви».

Когда мы сочиняем стихотворение или читаем стихотворение с самоотдачей, мы проводим несколько мгновений с Богом-Красотой, Богом-Состраданием и Богом-Удовлетворением.