Штампованное счастье. Год 2180

От удивления отвешиваю челюсть. Это что, шутка такая? С легионером — по-человечески? И кто — марсианский морпех, который нас ниже грязи должен ставить. Но взгляд сержанта остается серьезным.

— Ладно, сержант. Ты не волнуйся, я действительно правила знаю. Хоть вы нас за людей и не считаете.

— Животное, — презрительно бурчит громила.

— Заткнулся на раз-два! — читаю по губам неслышный приказ сержанта.

Похоже, дисциплину у них понимают, и сержант не шутит: громила с лязгом смыкает зубы. До самого конца пути он смотрит мне в грудь и не издает ни звука.

Гул гравикомпенсаторов стихает. Я чувствую боковое ускорение — пилот выполняет горизонтальные маневры. Мгновение тошноты — вошли в поле тяготения эсминца. Едва ощутимое касание — мягкая посадка.

— Приехали, — говорит сержант.

Я оставляю винтовку на борту бота. Медленно поднимаюсь, приноравливаясь к местному тяготению. Негоже ковылять инвалидом под взглядами марсиан. С прямой спиной я осторожно спускаюсь по аппарели. Морпехи следуют в шаге позади. Еще пара встречающих. Тоже морпехи. Оба с оружием. Караул. Подтянутый флотский— вахтенный выпускающий офицер при шлюзе.

Он прикладывает ладонь к козырьку.

— Лейтенант Венцель, вахтенный офицер.

Резким рывком руки отдаю ему честь — идеальный парадный истукан.

— Капрал Ролье Третий, за командира Сводного отряда.

Кожа на лице офицера — тугой пергамент. Ни один мускул не дрогнет. Он поворачивается кругом.

— Прошу следовать за мной. Командир корабля ждет вас у себя.

Морпехи сопровождают меня.

«Эйлад, Марсианская Республика», — читаю я на большой серебряной табличке, прикрученной к переборке.

22

Я разбираюсь в марсианских кораблях лишь в общих чертах. Тем более что этот эсминец — новой серии. Но все равно понимаю, что меня ведут кружным путем. Не хотят, чтобы я увидел повреждения. Боятся, что я смогу оценить степень причиненного ущерба. Наивные. Сам факт этого кружения возносит мой дух на невообразимую высоту. Я чувствую себя победителем. Равным всем этим многочисленным суетящимся скафандрам.

Мы петляем, проскальзывая в узкие проемы, и тяжелые люки тут же задраиваются за нами. Вокруг — такое же царство серого, как и на наших кораблях. Разве что матросы непривычно большого роста и подволок довольно высок для боевого корабля. Я вспоминаю: тут служат люди, а они в условиях низкого тяготения Марса сплошь высокорослые.

Мы проходим сквозь тесноту забитых оборудованием отсеков с сидящими на боевых постах флотскими в скафандрах с открытыми шлемами. Любопытные взгляды жгут мне спину. Часто я задеваю кого-нибудь в узком коридоре, тогда флотский вжимается спиной в переборку, пропуская нашу группу, и я чувствую запах сытного пайка, что исходит из его рта. От запаха пищи у меня сводит живот: я голоден, как зверь.

Вид матроса, затирающего подозрительное буро-красное пятно на палубе, заставляет мои губы сложиться в хищную улыбку. Спохватившись, я прикусываю губу. Все-таки мы вас достали, сволочи. Офицер дергает щекой, заслоняя флотского.

— Прошу сюда, — изображает он предупредительность.

Бедолага-матрос, вытянувшись смирно, замирает за его спиной.

Расслабься, дружок. Быть тебе во внеочередном аврале.

Каюта командира оказывается довольно мелким отсеком. Эсминец — корабль маленький. Часть каюты отделяет спешно приделанный к моему появлению брезентовый занавес. Должно быть, за ним скрываются какой-нибудь тактический компьютер или пункт резервного управления.

Невысокий серьезный офицер выходит из-за ширмы. Его выправке может позавидовать участник парадного расчета на флагмане. Спина его так пряма, что кажется привязанной к невидимому стальному стержню.

Сержант-морпех делает ему доклад.

— Спасибо, сержант. Можете подождать в коридоре. — Голос офицера странно ломкий, будто после болезни. Но серые глаза на круглом восточном лице смотрят цепко.

Он проникает взглядом прямо в то место, которое у людей называется душой. Преодолевая инстинкт, я выдерживаю взгляд. Сдохну, но не отдам честь первым. Я знаю правила переговоров. Я приглашенная сторона. Офицер, кажется, читает мои мысли. Намек на улыбку касается его глаз. Он прикладывает руку к бровям.

— Капитан третьего ранга Чон. Командир эсминца «Эйлад» Флота Республики, — произносит он нараспев.

Мне странно слышать его незнакомый акцент.

— Капрал Ролье Третий, за командира Сводного отряда, — представляюсь в ответ.

— Думаю, я не нанесу вам оскорбления, капрал, если предложу присесть.

— Правила ведения переговоров этого не запрещают, сэр.

Теперь офицер позволяет себе настоящую улыбку.

— Прошу садиться, капрал, — приглашающим жестом он указывает на легкое кресло.

Я подавляю в себе странную уверенность, будто командир эсминца чувствует, каково мне после многих дней пониженной гравитации стоять под гнетом нормальной, в половину земной, бортовой силы тяжести.

— Могу я вас чем-нибудь угостить, капрал? — продолжает играть роль офицер. — Кофе? Сигареты? Немного легкой закуски?

— Спасибо, сэр. — Я опускаю глаза, скрывая голодный блеск.

— Будем считать, что это означает «да».