Шторм

— Хотела просто сообщить тебе, что мы немного поменяли график. Я специально попросила, чтобы меня отрядили дежурить у тебя — здорово, правда? Нам действительно нужно получше следить за тобой. То, что произошло сегодня вечером… больше никогда не повторится.

Он сглотнул.

— И зачем тебе нужен был компьютер?

Шаги по линолеуму, а затем хруст — она наступила на коктейльную соломинку.

— Спи, Герой, теперь уж я с тебя глаз не спущу.

Он заснул. И поэтому не смог понять, сколько прошло времени до тех пор, как очередная капля кислоты попала в глотку. Может быть, десять минут. А может быть, несколько часов. От шока он резко проснулся. Такой боли он еще никогда, ни разу в жизни не испытывал.

Глава 12

— Мне тогда было чуть за двадцать, и я на время переехал в Сволвер. Сволвер в то время активно развивался, а я не хотел быть рыбаком, как мой отец. Как же мы иногда ошибаемся.

Осмунд Микальсен мечтательно взглянул на светло-серое небо.

— Это случилось в один из осенних штормов, как с большинством затонувших кораблей и утопленников здесь, в Москенесе. С погодой у нас не шутят, море много дает, и забирает не меньше, — старик вздрогнул. — В выходные я обычно сидел дома. Ну а эти стали особенными. Калека. Мы все жалели беднягу.

— Что с ним было?

— Я помню только, что его повсюду возили в коляске. Он жил с отцом и братом. Мать я не припомню. Думаю, она умерла, когда мальчики были еще крохами. Старший жил за двоих, по крайней мере в том, что касается хулиганства. Он был местной знаменитостью, крал как хитрый лис, лаялся со всеми, ну и всякое такое. Как и отец в его годы. Отец был, — Микальсен замер, — беспробудный пьяница, ни больше ни меньше. Не мог удержаться ни на одной работе, человек, на которого в рыболовный сезон и положиться было нельзя. Многие из нас из-за него лишились заказов.

Старик покачал головой, чтобы подчеркнуть, что достиг кульминации рассказа.

— Ходили слухи, будто он избивает мальчишек, и калеку тоже. Злые языки даже поговаривали, что парень стал таким именно из-за издевательств отца. Так это или нет, я не знаю.

Рино понял, что трагедия оставила след в душе рыбака.

— Но это неважно, парень погиб в ту осеннюю ночь, разделив свою судьбу с отцом, которого нашли на следующее утро под обрывом скалы. Может, и кстати, что он тогда подох. Многие хотели свести с ним счеты.

— А второй брат?

— Да, да, — Микальсен наморщил красноватый нос. — Я не все хорошо помню, столько лет прошло. Но мне кажется, этот дикарь сбежал незадолго до смерти отца и брата. Но уж в чем я уверен, так это в том, что в ту ночь его брат утонул.

— Как это произошло?

— Точно никто не знает, но фьорд бездонный. Тех, кто тонет, никогда не находят. Никогда, — старик взглянул на пристань. — Знаете, я рыбачу уже больше сорока лет, выхожу в море почти в любую погоду, тонуть, неправда, что так умирать не больно. Неправда. Зимой вода в море не больше трех-четырех градусов. Можно пытаться глотать ее до потери сознания. Успеешь понять, что больно. Нет уж, я хочу умереть, чувствуя твердую землю под ногами. Неважно, как именно, но только не там.

Легкая тень пробежала по высушенному непогодой лицу.

— Слышали сагу об Утрёсте?

Рино не скрывал скуки.

— Остров к западу от Рёста, затонул много тысячелетий назад, он всплывает, когда кто-то терпит бедствие.

— Так тот мальчик, — у Рино не было ни времени, ни желания слушать старую сказку. — Он утонул?

Лишь на мгновение на лице Микальсена промелькнула обида, но потом он кивнул.

— Я нечасто бывал в Винстаде в то время, но помню инвалидную коляску. Она страшно дребезжала. Парень сидел на крыльце дома или на пристани. В те времена жизнь на фьорде была другая, и именно на пристани все и случилось. Он сидел там, колени укутаны пледом, худое бледное создание, — Микальсен снова взглянул на море, как будто оглядывался на побежденного врага, будучи не вполне уверенным, что соперник не восстанет с новыми силами. — В тот вечер бушевал шторм, на фьорде потом еще несколько дней белая пена была. Взбудораженное море бурлит долго, — Микальсен почесал спину, — на следующее утро нашли коляску. Вы же там только что были, так?

Рино кивнул.

— Ну тогда сами знаете. У берега глубина пара метров, не больше, а вот в открытом море в два раза глубже.

Она лежала там, прямо у одного из столбов. Парень скатился с причала и утонул.

Микальсен встал и посмотрел на горы.

— Конечно, поползли слухи. Мол, отец утопил сына, а потом покончил с собой. Другие говорили, что это брат вернулся, чтобы расправиться с обоими. Я не знаю, но если парень утонул не сам, то я скорее скажу, что это сделал отец. Бить своего собственного сына, особенно калеку, ну кем надо быть?

— Сумасшедшим.

— Я скажу — чудовищем.

— Когда это случилось?

— В шестьдесят третьем. Тысяча девятьсот шестьдесят третьем.

— Мальчику было около четырнадцати?

— Да, что-то типа того.

— Вы рассказывали об этом Фалку? — Рино подразумевал, что его коллега уже поговорил с единственным обитателем Киркефьорда.

— Он был здесь, да. Спрашивал о скелете.

— И вы рассказали об утонувшем мальчике?