Шторм и штиль (с иллюстр.)

Утром Юрий чувствовал себя разбитым: не выспался, да и нервничал порядком. Приказал Солянику сделать особенно тщательную приборку — корабль должен сиять чистотой. Погода стояла сухая, солнечная, шторма не предвиделось. Времени до отхода в море было в обрез, и, чтобы успеть все сделать, Соляник послал на уборку самых быстрых и ловких матросов, а неповоротливый Мартын Здоровега стал вахтенным возле трапа.

Обходя корабль, боцман задержался возле него.

— Смотрите же, отрапортуйте командиру дивизиона как положено, по всей форме! — приказал он.

— Есть, отрапортовать, как положено! — И Здоровега затянул потуже пояс на своем круглом животе, выпрямился и сделался, будто выше и стройней. Он представил себе, как четко доложит, даже услышал разговор, который произойдет потом в каюте командира корабля:

«Кто этот молодой матрос, который так хорошо рапортовал мне?» — спросит командир части.

«Это Мартын Здоровега, — ответит с гордостью командир корабля. — По флотской специальности кок, но матрос очень исправный».

«Отметить матроса Мартына Здоровегу за хорошую службу», — прикажет командир части.

Он вовремя увидел, как Курганов вышел из дверей штаба и направился к кораблю.

И вдруг разволновался. Командир части подходил все ближе, и волнение молодого матроса нарастало. Мартыну уже казалось, что у него дрожат руки и ноги. Он старался успокоиться и поэтому нервничал еще больше. А когда Курганов ступил на трехметровый деревянный трап, переброшенный с кормы на берег, в глазах Здоровеги потемнело… Он шагнул навстречу капитану второго ранга, скомандовал всем, кто был поблизости «смирно!» и вдруг… грохнулся на палубу…

Упал как подкошенный.

Подвела его надраенная до блеска, скользкая, как лед, палуба… Однако Мартын Здоровега не растерялся и, держа руку у бескозырки, лежа отрапортовал:

— Товарищ капитан второго ранга, докладывает вахтенный у трапа матрос Мартын Здоровега!..

Курганов, конечно, видел, как все это произошло, и, стараясь не улыбнуться, приказал:

— Встаньте и повторите.

Здоровега вскочил с такой быстротой, словно его подбросила неведомая сила, одернул на себе одежду и доложил так звонко, что на палубу выбежал ничего не подозревавший командир корабля.

Разговор в каюте состоялся, но вовсе не такой, каким представлял его себе Мартын Здоровега. Командир части, теперь уже не скрывая улыбки, сказал:

— Бравый матрос. Упал, а рапортует. Кто он?

— Кок, товарищ капитан второго ранга. Из новеньких… Но… Не хочет быть коком. В боцманскую команду просится. Ни на кого из молодых не жалуюсь, а с ним — просто беда!

— А вы присмотритесь хорошенько. Не торопитесь… Может быть, у него и в самом деле боцманское призвание, а не поварское?.. А что упал… не повезло, видать, хотел как лучше, с шиком…

— Я приказал боцману ставить его на все палубные работы… Старается, но неповоротливый.

— Вот видите, старается. А пройдет хорошую школу на корабле в боевом коллективе, и вы его не узнаете. А как Соляник?

— Лучшего боцмана мне и не надо, товарищ капитан второго ранга.

— А помните наш разговор? — Курганов смотрел на Баглая хитровато прищуренными глазами.

— Помню, товарищ капитан второго ранга. Тут все одно к другому: и женитьба, и повышение по службе и в звании…

— А о самом главном вы не сказали. Любовь к кораблю, любовь к морю… Знаете, это приходит незаметно, постепенно, но если уж придет, то на всю жизнь. — И неожиданно сухо добавил: — Ну а молодежь вашу увидим в походе. По ней и о вас судить буду.

Поднявшись на ходовой мостик, он сел на левом крыле, а Баглай, как всегда, стал на свое место, в центре. Отсюда ему виден был весь корабль от носа до кормы, виден каждый матрос на корабле.

Здоровега, сняв с рукава повязку вахтенного, исполнял теперь обязанности палубного матроса. Внутри корабля, глубоко внизу, ровно и еще не на полную мощность гудели машины. Там хозяйничал Вартан Жамкочян. Это была его первая самостоятельная вахта в походе, и готовился он к ней особенно тщательно. Не менее старательно готовились к своим вахтам и радист Аркадий Морозов, и гидроакустик Григорий Шевчук.

Никто, даже командир корабля, не знал, какое задание даст командир части, поэтому нужно быть готовыми ко всему.

— Отдать концы! — скомандовал Юрий Баглай с мостика.

Мартын Здоровега быстрее, чем можно было от него ожидать, сбежал по трапу на берег, снял с битенгов толстые канаты, бросил их на палубу и вместе с Иваном Байдачным, который подоспел ему на помощь, втащил на корму трап.

— За кормой чисто! — воскликнул Здоровега, удивляясь, как у него хорошо получилось. И в то же время его не оставляла мысль: наложит на него командир корабля взыскание за позорный случай на вахте или на этот раз обойдется?.. «Я теперь стану посмешищем для всего корабля, а может, и всей части, — сокрушенно думал Здоровега, — ведь справа и слева стояли другие корабли, матросы все видели… И пойдет по всему флоту трезвон, как матрос Мартын Здоровега лежа рапортовал командиру части».