Шторм на Крите

Официант, показывая на чемодан, спросил, куда он уезжает.

– В Париж, – с радостью произнес Антон Ильич. Кажется, ничто больше не могло помешать его планам.

В который раз он глянул на часы, было пятнадцать минут третьего. Пора, решил он и взялся за сумку. В это мгновенье раздалась телефонная трель. Слава богу, выдохнул Антон Ильич, поставил сумку на место и достал телефон. Он не ошибся, это было сообщение от Юли.

«Я не успеваю. Придумай что-нибудь».

Он уставился в телефон.

– Я не успеваю. Придумай что-нибудь, – вслух прочитал он. – Придумай что-нибудь…

Он перечитал сообщение несколько раз, бормоча себе под нос, потом воскликнул, словно обращаясь к кому-то:

– И что я должен придумать? Что?!!

Сел обратно. В голове у него помутилось.

Что это значит, не понимал он? Едут они в Париж или нет? И что означает это «придумай что-нибудь»? Она хочет вылететь позже? Насколько позже? Сегодня или нет? Если она не приедет сейчас, на парижский рейс они не успеют. Так что ему делать? Покупать новые билеты? А что делать с этими?

Спокойно, спокойно, подбодрил он себя, надо ехать в аэропорт и там все решать. Он снова взялся за сумку. Нет, стоп. Юля же не едет. Зачем ему ехать в аэропорт? Или она едет, но не успевает к трем? Если так, то ничего страшного. Приедет не к трем, а к половине четвертого, или даже к четырем. Это местный рейс, самолет маленький, пассажиров немного. Наверняка они не станут упрямиться и посадят их, даже если они появятся в последнюю минуту. Тем более, он поедет раньше, предупредит и попросит, чтобы Юлю дождались.

Нет, остановил себя Антон Ильич. Он снова открыл сообщение и прочел его опять. Нет, понял он, Юля не опаздывает в аэропорт, потому что вообще туда не едет. Если бы она была сейчас в такси, она бы так и написала, мол, еду, задерживаюсь, жди. А она написала «придумай что-нибудь». Значит, планы меняются. И значит… Значит, Париж отменяется? Но почему?

Может, она просто боится, что не успеет? Может, сказать ей, пусть скорее берет такси и едет? Антон Ильич посмотрел на часы. Двадцать пять минут третьего. Даже если она сядет в такси сейчас, или через десять минут, или через двадцать, она все равно успеет! Время еще есть! Он схватился за телефон, чтобы звонить, как вдруг пришло новое сообщение.

«Езжай в Париж. Я прилечу позже. Люблю».

Что?!

Антон Ильич поправил очки и прочитал еще раз.

Да что с ней такое, в самом деле? Что за нелепая идея?

Бессмыслица какая-то. Почему бы ей просто не сесть в такси и не приехать в аэропорт, как они решили? С Натальей все в порядке, так в чем же дело? Почему она пишет эти нелепые сообщения, вместо того чтобы скорее ехать к нему? И как ей в голову пришло такое, предлагать ему ехать в Париж? Разве она не понимает, что все это он затеял только ради нее? Ехать в Париж без нее? Зачем? Неужели она думает, ему нужен Париж? Что ему там делать? Сидеть и ждать ее? Не зная, когда она прилетит, да и прилетит ли вообще? И что значит «я прилечу позже»? Когда она прилетит? И как, если он сам с трудом нашел билеты?

Ничего не понимаю, вздохнул Антон Ильич.

Может, Эвклид ошибался? И Наталья вправду плохо себя чувствует? Но нет. Если бы матери действительно нужна была ее помощь, Юля бы так и написала: маме плохо, приехать не смогу. Но, по всему видно, она не собиралась оставаться с Натальей все эти дни, а хотела вернуться к нему. Тогда почему не вернуться сегодня же, как они планировали? Пока еще в силе их билеты и их поездка в Париж?

– Эх, Юля, Юленька… Что же ты делаешь со мной? – в отчаянии прошептал он.

– С вами все в порядке?

Антон Ильич поднял голову. Перед ним стоял официант, с которым они тепло распрощались несколько минут назад. Да, беззвучно кивнул Антон Ильич. А в чем, собственно, дело, подумал он? И тут только заметил, что сидит, поставив на стол локти и обхватив голову обеими руками.

Что же теперь делать? Лететь в Париж? Возвращаться в Москву? Никуда не ехать? Идти сдавать билеты?

В голове у него все смешалось. Надо было принять решение, но разум его как будто отключился. Ни одна идея не казалась ему лучше или хуже другой, и не было никакой разницы, поступить так или иначе. В любом случае было ясно одно – поездка с Юлей пропала. Время шло, и надо было бы определиться, а он все сидел, держась за голову, и не знал, на что решиться.

Пришли баянисты. Как нарочно, они выбрали столик, за которым сидел, хватаясь за голову, Антон Ильич, встали прямо перед ним, раскрыли меха и затянули свои песни. В голове у Антона Ильича зазвенело. Он поморщился как от зубной боли, закрыл глаза и попытался сосредоточиться и все обдумать, но не мог. Пришлось ждать. Те, закончив песню, протянули шапку под нос Антона Ильича, прося денег.

– Уйдите вы бога ради, – сказал он по-русски, не пытаясь скрыть своего раздражения.

В руках засигналил телефон. На мгновенье в душе затеплилась надежда. Может, она передумала? И все-таки едет?

«Давай останемся в Ираклионе. Я приеду завтра. Улетим домой в четверг нашим рейсом».