Шторм на Ладоге (СИ)

— Не буду, — хрипловато ответила Кристель. — Так что с Эриком?

— Его искали по всей области, перекрыли границы, но он, видимо, удрал раньше. В тот вечер его видели в Выборге, заплатил таксисту 700 долларов за проезд до границы. А с берега озера уехал на машине Алекса…

— Марджи, ты была права. А я — дура…

— Ладно, ты не виновата. Успокойся.

— Как я раньше не догадалась?..

— Он мог одурачить кого угодно, мне кое-что рассказали о нем ребята из местного КГБ, или как оно теперь называется. Куолен не первый год работает не только на Лэнгли, но и на всех, кто щедро заплатит. Забудь о нем. Главное, что мы с ним развязались.

— Забуду и смогу жить дальше.

— Правильно. Так и делай.

— А как твое лечение?

— За то, что мы сдали алмазы государству, нам положено вознаграждение, процент от их стоимости. Сумма очень солидная, хватит и на лечение, и на наше совместное дело. Договор о частной авиашколе еще в силе?

— Конечно, — улыбнулась Кристель. — Где мы ее откроем, дома, или здесь?

— Посмотрим А знаешь, Алекс мне рассказывал о летном училище в Гатчине, это городок неподалеку от Петербурга. Еще там великолепный дворец и огромный парк. Мы поедем туда, когда ты выздоровеешь.

— А, припоминаю, что читала о Гатчине…

— А скоро увидишь ее. Говорят, летом там очень хорошо, правда, многолюдно, туристы любят Гатчинский парк…

В палату вошли Натали Пинкстон и незнакомая коренастая женщина лет 35 в белом халате. Натали сменила свои любимые костюмы от "Шанель" и "Баленсиага" на обычные джинсы и водолазку; волосы стянуты в пучок, лицо без косметики.

— Мне сообщили, что вы пришли в себя, мисс Пинкстон, — подошла к Кристель женщина в белом халате. — Я Надежда Савицкая, ваш лечащий врач. Позвольте мне осмотреть вас. Мисс Беркли, я настоятельно требую, чтобы вы соблюдали режим питания и отдыхали.

Кристель покосилась на подругу; сейчас Мэй непременно заспорит! Потом перевела взгляд на женщину-доктора. Надежда Савицкая, которая, по словам Марджи, спасла их с Паулем! Чем-то она похожа на Марджи — решительное выражение лица, упрямые темно-серые глаза, быстрые и уверенные движения.

Марджи поднялась:

— Да, пойду пообедаю и отдохну. Крис, я проведаю тебя позже.

— Сначала выспитесь, — сурово сказала женщина-врач.

— Задать бы тебе трепку, — села на край кровати Натали, когда их с Кристель оставили наедине, — о чем ты думала, когда решилась противостоять Серебристому Волку? Если бы ты знала, какой у него послужной список!

— Теперь знаю, — ответила Кристель. — Он ввел меня в заблуждение, и я уже наказана за свою доверчивость.

— Все позади, — мать поцеловала ее в щеку. — Теперь все будет хорошо.

— А как твое расследование?

— Почти окончено. Мейерс готов меня в Потомаке утопить, но им с Ройстоном еще не раз икнется ваше увольнение!

*

В коридоре Марджи встретила мать.

— Кирстен поехала в Эрмитаж, — Мэри взяла дочь под руку. — А тебе нужно отдохнуть, ты опять не спала всю ночь…

— Мама, ты со мной, как с маленькой, — улыбнулась Марджи. — Ты чем-то расстроена?

— Да нет, тебе показалось…

— Опять читала местные газеты? И там снова намекают на то, что мы соучастницы бандитов? И рекомендуют посадить нас по полной, привязать к позорному столбу, вывалять в дегте и выпороть на Сенной площади, чтобы другим неповадно было?.. Не обращай внимания, мама. Есть люди, которые от собственной ущербности только и умеют, что поливать грязью других, так они самоутверждаются. Не нужно радовать их. Пусть видят, что всем плевать на их словесные помои. Главное — что ты знаешь: Кристель и я — не преступницы и не моральные уродки.

В палате Марджи села пообедать, а Мэри с нежностью смотрела на нее. "Моя Марджи. Почему эти русские думают, что знают мою дочь лучше, чем я? Я не умею так хорошо писать, как Натали, иначе ответила бы им…".

Миссис Бритва в России уже отправила несколько сокрушительных ответов авторам наиболее гадких статей о Кристель и Марджи, добилась эфира в радиопередачах и на телевидении, где отхлестала по щекам, правда, только словесно, нескольких "острословов". От двоих она даже добилась извинений. А одного одиозного ньюсмейкера, прославившегося своими резкими и часто грубыми высказываниями, буквально уничтожила в дебатах на ток-шоу. За Кристель и Мардж Натали билась, как львица.

— Все, мама, — Марджи отодвинула поднос, — я сыта… Но если я буду столько есть, опять превращусь в тумбочку…

— Тогда ложись и поспи, а я посижу здесь, чтобы тебя не мучили кошмары.

— Будешь оберегать мой сон, как в детстве? — сонно улыбнулась Марджи, свернувшись на кровати.

Мэри взяла со стола книгу, которую читала дочь — "Письмо пастора Бёдвара", пролистала и вздохнула над печальным концом воскресной прогулки старого пастора. Ей ли не понять чувства сьёры Бёдвара, когда у нее самой сердце ноет из-за того, что случилось с дочерью и от тех гадостей, которые здесь обрушились на девушек…

Марджи повернулась на бок, обнимая подушку, и что-то сонно пробормотала. Ее стриженый затылок выглядел таким трогательно беззащитным, а с лица во сне пропало вечное задиристое выражение. Марджи снова казалась Мэри маленькой девочкой.