Шторм по имени Френки

58 Праздничные увеселения и пирог

Гости стали медленно пятиться от меня, выставив руки, будто хотели утихомирить бешеную собаку. За исключением нескольких человек, хотя те не делали этого вовсе не из вежливости, просто они потеряли сознание.

На секунду я чуть не забыла, где нахожусь. Слабый сдавленный писк раздался слева от меня, и чуть ли не с благодарностью я резко обернулась в ту сторону. Ах да. Дрикси. Дрикси Тинк. Что за имя такое? Одного этого имени достаточно, чтобы взбесить.

В общем, Дрикси Тинк сильно шатало, она едва держалась на ногах и вся посинела. Девушка судорожно сглотнула, внезапно осознав, насколько близко я нахожусь от неё. Её глаза расширились от ужаса при виде моего истерзанного, окровавленного, покрытого соляной коркой трупа, открытых ран на щеках, пожелтевших синяков, жутких пальцев без ногтей, напоминавших о том, как я из последних сил цеплялась за жизнь.

Ухмыляясь, я сделала небольшой шажок в её сторону.

Она упала на пол и завыла. Затем вяло забарабанила по полу каблуками, стараясь отползти от меня подальше.

– Стой, – пролепетала она, извиваясь, как мокрица. – Пожалуйста!

– Да что с тобой? Боишься, платье твоё испачкаю? – сказала я.

Она повернулась ко мне спиной. Она сделала меня невидимкой. Я будто снова умерла. Иногда, когда тебя не видят, – это самое страшное, что может с тобой случиться. Но я заставлю их увидеть меня, хотят они этого или нет.

Мне даже не пришлось ничего крушить в этой комнате, чтобы положить празднику конец. То есть пришлось, конечно, вы же меня знаете, но самый большой ущерб я нанесла одним своим присутствием. В их доме. В их жизни. Это было самым разрушительным.

Потому что я показала им, какими они станут однажды.

Сначала я гонялась за ними. Было весело. Они разбегались, словно бестолковые пугливые голуби, и забивались в углы, рыдая и скуля. Тогда я садилась рядом с ними. Гладила по голове. Аккуратно водила пальцами вверх-вниз по их щекам и смотрела, как они визжат и содрогаются и – как же без этого! – писаются от страха.

Кролер бросился ко мне и попытался, правда без особого энтузиазма, остановить меня, делая странные движения руками, будто обнимал воздух, но он не принял «Напиток мертвеца», так что мне не составило труда улизнуть от него. Да и он не очень-то старался.

Когда мне наскучило тыкать в них своими холодными, склизкими пальцами, я принялась швырять фарфоровые тарелки в стены прямо рядом с их лицами, и это доставило мне огромное удовольствие. Затем я разломала пополам роботов-официантов, что оказалось намного сложнее, чем я думала, это будто разбираешь на части огроменный телевизор – столько проводов. А когда у меня оказалось в распоряжении пять серебряных вращающихся дисков, я усадила на них пятерых гостей, которые ещё не потеряли сознание, и толкнула их, орущих и воющих, по мраморному полу прямо в двустворчатые двери.

Скенлон носился по комнате, уклоняясь от летящей посуды и гостей на колёсах, раздавал людям противоядие и бросал ошеломлённые, потрясённые взгляды в мою сторону.

Я обратила внимание на стол, уставленный праздничным угощением, и принялась хватать еду горстями, представляя себе, как размажу её по волосам Дрикси. Но только я запустила руки в мягкий шоколадный пирог, как мой гнев испарился так же внезапно, как появился, и на смену ему пришло тихое грустное осознание.

«Вот жизнь, которая могла быть у меня», – подумала я вдруг. Кем бы я стала, если бы не умерла? Я ощутила тягостное бремя всех тех дней, которые я не смогу прожить, будто на меня взвалили сырые поленья, которые никогда не загорятся.

Где-то в комнате, хотя с тем же успехом это могло быть за миллион миль отсюда, мальчик снова и снова произносил имя, которое ничего для меня не значило. Чувство было такое, будто на мой мозг набросили толстенное одеяло. Я оглядела комнату, но увидела только крупные белые снежинки, заволакивавшие мир вокруг меня, пока я не осталась совершенно одна. Неужели снег идёт в бальном зале?

Или происходит что-то другое? Я вдруг почувствовала себя такой опустошённой, уставшей, измученной.

Пирог выскользнул из моих рук и шмякнулся на пол.

– Ладно, я закончила, – сказала я. – Можно мы поедем домой?

Я услышала тихий плач, кто-то подметал разбитый фарфор. Затем раздались медленные настороженные шаги. Сквозь белую пелену, застилавшую мне глаза, я увидела Скенлона и Кролера. Первый был бледным и ошарашенным, а второй сиял от восторга.

Тихо, незаметно он шепнул:

– Это было наше лучшее шоу!

– Пап, она сломала прислугу стоимостью в миллионы фунтов. Эти официанты на колёсах стоят целое состояние. Леди Крейвен требует возместить ущерб. И моча по всему полу, – сказал Скенлон. – А она… то есть Полтергейст, выглядит на один иссети. Хуже, чем обычно. Мне очень жаль. Но это настоящая катастрофа.

Кролер отмахнулся от его слов.