Шторм по имени Френки

Дело в том, что ко мне должен был заглянуть старый друг.

Через несколько секунд раздался ещё один оглушительный БАМ, три оставшиеся стены рухнули, и теперь я стояла на грубо сколоченных половицах, окутанная стремительно темнеющим небом.

Молния прыгнула ко мне, промчавшись по верхушкам деревьев, словно взволнованный ребёнок. Я вспомнила отца. «Мне захотелось написать шторм. Постоять внутри него. Увидеть все его краски». Теперь я знаю, что его так привлекало. Шторм был тёмным. Сверкающим. Непредсказуемым. Самым прекрасным из того, что я когда-либо видела.

Я запрокинула голову. Первые капли дождя упали с неба. Они смыли кровь, соль и грязь с моего лица и тела. И я очистилась.

Он здесь! Шторм бешено кружился надо мной. Вот мы и встретились снова.

Я открыла рот и услышала свой смех, громкий, восторженный, и шторм засмеялся мне в ответ, и в тот же миг он забрал обратно тот крошечный кусочек грозы, который я проглотила при рождении.

Бери. Он мне больше не нужен. Бери. Было весело! Спасибо.

Блеснула молния.

Грянул гром.

И ливень, как и поезд-призрак, обрушился на землю.

71 Да будет свет

Я бросилась вниз по обломкам лестницы, пронеслась по коридорам под шквалом осколков, гвоздей и досок.

Скенлон был в комнате Мари, охваченный неистовым угаром разрушения.

– Скенлон, – закричала я. – Скенлон!

Но он не слышал меня – или не хотел меня слышать, старательно ломая кроватку Мари на куски, с бешеным, почти устрашающим выражением облегчения на лице, в то время как Мари подначивала его, топая по полу в необузданном восторге.

– Скенлон, надо уходить! Сейчас же! Собери остальных.

Я уже начала волноваться, но его взгляд наконец прояснился. Я подхватила Мари, и мы бросились бежать. К нам присоединились мальчики, Ванесса и Изольда.

Не прошло и нескольких минут, как верхний этаж рухнул на второй, и в считаные секунды Дом с привидениями Кролера превратился в груду обломков.

Гроза безжалостно била по его развалинам, словно доказывая свою правоту, а затем резко прекратилась.

Все посетители выбрались живыми, они попрятались в свои вертолёты и лимузины, на ходу глотая противоядие, и умчались прочь.

Кролера нигде не было видно. Его отсутствие было лучшим извинением, какое он мог принести.

Тёмные тучи откатились, оставив пропитанный влагой воздух, и над нами появились полоски голубого неба. Деревья вокруг будто вздохнули с облегчением от того, что это уродство, отравлявшее им жизнь, наконец исчезло, – словно вырвали гнилой зуб.

Мы стояли кружком возле развалин здания и с гордостью смотрели друг на друга. Солнечный луч, будто пролитые сливки, протянулся через лес.

Словно во сне, я смотрела, как Изольда стоит в лучах света и радуется прикосновению тёплого солнца к своей коже.

Меня охватила приятная усталость, в голове стоял сладкий туман.

– А теперь что? – спросила Ванесса, растерянно улыбаясь.

– Не знаю, – призналась я.

– Не важно, – сказал Авдий, зевая. – Как же хорошо!

Скенлон стоял чуть в стороне от нашего круга, будто невидимая сила не давала ему приблизиться к нам.

Я посмотрела на него.

– Ты в порядке?

– Да, – сказал он тихо. – В порядке.

– Почему ты не ушёл? – Паника встрепенулась в моём сердце.

– Я останусь с вами, – сказал он, – пока не увижу, что все вы в безопасности.

Мы поняли друг друга без слов. Он видел, что что-то происходит, и не хотел покидать нас, пока всё не кончится.

– А потом я сделаю то, о чём мы с тобой говорили, – и даже больше, – сказал Скенлон. – Я обещаю.

– Помадка, – сказала я сонным голосом.

– Да, в первую очередь, – сказал он, и его голос дрогнул.

Моя голова вдруг стала такой тяжёлой. Я посмотрела на остальных. Изольда села, прислонившись к дереву и устало положив голову на ствол. Мари хлопала в ладоши, будто видела кого-то, невидимого для нас. Тео, Авдий и Ванесса разинули рты от удивления, когда мягкое зелёное свечение вокруг нас исцелило их раны.

Я взглянула на своё тело. Мои руки были почти прозрачными, контуры едва различимы.

Всё замерло в трепещущей тишине, и ощущение было такое, будто сама Вселенная приблизилась ко мне, и, судя по счастливым улыбкам остальных призраков, они чувствовали то же самое, – их время, их люди близко. Веки отяжелели. Я предчувствовала, что для меня наступает Золотой Час – время заключительного путешествия.

Собрав последние силы, я бросила на Скенлона прощальный взгляд. Он улыбался и дрожал с ног до головы.

– Почти… – моя голова опускалась вниз, но я не сводила с него глаз. – Почти всё, да?

– Кажется, да, – сказал Скенлон. – Ты исчезаешь.

– Я буду скучать по тебе, – сказала я. – Мой друг.

У него заблестели глаза.

– Я тоже буду скучать. Прощай, Френки Рипли!

Мы улыбнулись друг другу в последний раз, и я подумала: «У него самое милое лицо, какое я когда-либо видела».

А

потом

я

закрыла

глаза.

72 Я готова