Штормовое предупреждение

Шифровано.

Секретно.

Срочно.

Крым ОЧК

Прошу сообщить для товарища Яна установочные данные на Абрама (М.?) Канторовича (или Конторовича), примерно 1880 г.р., якобы портного, проживавшего в Симферополе.

Также указать время, причины и обстоятельства его выезда в Константинополь.

РС-2

Квартира в Константинополе

Стеценко, подсев поближе к окну, читал письмо от Петра Савича Петровского.

Почерк его приятеля по школе прапорщиков помнить было никак невозможно. Сколько и какого времени прошло! – да и не присматривался Стеценко к этому тогда в Одессе, и не предполагал никак, что это хоть когда-нибудь может понадобиться.

А вот самого Петровского капитан вспомнил сразу же, как только в английской резидентуре передали ему конверт с посланиями из Крыма.

Можно было предположить, по некоторым приметам и особенностям, что писал это письмо Петровский без принуждения и не торопясь. И характерные обороты речи всплывали в памяти контрразведчика…

«Обстановка здесь совершенно изменилась, – писал Петровский. – “Товарищи” опомнились, что без нормальных профессионалов ничего не получается, и стали брать, да что там – приглашать достойных людей на хорошие посты в их присутствиях, службах и учреждениях.

Названия совдеповские я тебе перечислять не стану – или смешные, или язык сломаешь. Да это и неважно. А важно, что теперь и много наших на ключевых постах, и готовы они исправлять последствия катастрофы, постигшей матушку-Россию.

Понимаешь?

Да вот нет правдивых вестей о том, как там у вас, в свободном мире. И нет авторитетных руководителей, чтобы повели за собой, направили.

Знаю, что это письмо тебе переправят надёжные друзья, потому и пишу не предназначенное для глаз и ушей чекистов».

Стук в дверь прервал чтение. Стеценко, на всякий случай сунув недочитанное письмо в ящик стола, подошёл к двери.

– Кто?

– Да это я, Абрам, – с характерной картавинкой отозвался из-за двери утренний гость.

Стеценко приоткрыл дверь, выглянул в щель.

Абрам Канторович, один, бритый и достаточно прилично одетый.

Капитан сбросил цепочку и, открывая дверь, с одобрением отметил:

– Ну вот, теперь ты выглядишь как самец хомо сапиенс.

– Да уж не вам ровня, Михал Лукич, и не пыжусь. – Как всегда, было трудно понять, насколько серьёзен Канторович. – А что вы бедного еврея с порога «хомой» называете, так это даже немного обидно. Всё-таки сам шил, старался…

Так и не решив, как на самом деле отреагировал на реплику его самый эффективный и почти что совсем бесплатный агент, да ещё и проверенный в те последние крымские, тревожные, но лучшие времена, Стеценко сказал примирительно:

– Не на то обижаешься, Абраша. Ладно, ты нарисовался в Сюрте?

Похоже, Канторович и не собирался обижаться.

– Как приказано было. Только не сердитесь, Михал Лукич, очень-но они вами недовольны. А потому и не захотели про ваш план слушать.

То, что в Константинопольском опорном пункте французской разведки вот так сразу отказались выслушать капитана, сколь бы ни был интересен и перспективен новый его план дискредитации руководства совдеповского торгпредства, было досадно и обидно, хотя и ожидаемо. Но – не на них сошелся клином белый свет.

– И у мистера Симмонса тоже слушать не захотели? – спросил Стеценко.

– Очень даже наоборот, – радостно отрапортовал Канторович. – Вот только приказали… ну, то есть попросили явиться лично, прямо с утреца, ну и всё такое.

– Какое – «такое»? – даже передёрнуло капитана.

– Да что-то про письма спрашивали – мол, хэз хим ту рид, читаете то есть и ответ чтоб показали. А что за письма – этого не сказали.

– Да, суки… Любят показать, какой у них нос длинный…

Большой любви к главным на сей момент кормильцам своим Стеценко не испытывал. Как, впрочем, и к ВМС, к тем, которым не так давно клялся, устно и письменно, в верности, преданности и глубочайшей приверженности к делу и идее монархии.

– Будет ответ, набросаю, – больше для себя, чем для Абрама, сказал Стеценко. – Про то, как тоскую по Родине, про то, как хочу и могу быть полезен «нашим» людям, да вот только опасаюсь, не прищучат ли меня «товарищи» из-за прошлых моих заслуг. Указы-декреты одно, а уж как они на самом деле врать умеют – так все, кто жив остался, помнят. Вот если б личные гарантии…

В гостях у «мишек»

Примерно такой же текст озвучил Стеценко и резидентуре английской разведки в Константинополе, куда часом позже прибыл лично для обсуждения «своего» плана дискредитации советского представительства Внешторга.

Работали с капитаном двое: сам резидент, называвший себя «мистер Симмонс» (Стеценко небезосновательно полагал, что это лишь оперативный псевдоним), – англичанин, говорящий по-русски с акцентом, и Владислав Оржиховский, бывший врангелевский полковник, ныне штатный сотрудник английской контрразведки.