Штормовое предупреждение

«Ну, теперь понес», - подумал Лобов, знавший, как трудно остановить Крылова, если на него находит красноречие. До сих пор сержант не вмешивался в разговор, а лишь слушал и внимательно наблюдал за Крыловым и санитаркой. Он видел, что Лена не отрывает от Крылова восторженного взгляда своих васильковых глаз. Похоже, и сам Крылов тоже чувствует, что нравится девушке. Именно это и настораживало сержанта. «Совсем замутил девке мозги», - решил Лобов.

- Крылов!-окликнул он матроса.:-Ну-ка, выдь на минутку, разговор есть.

Когда они вышли, Лобов строго сказал:

- Ты мне это брось - разные там цветочки, улыбочки и прочее такое. Не время теперь. Да и она совсем еще ребенок.

Крылов молчал.

- Чего молчишь-то?

- А что сказать? Нравится она мне, Егор Иваныч.

- Мало ли что. Говорю - не время.

- Знаю, что не время, а вот нравится - и все.

- А ты избегай, оно и лучше будет. А то таращишься, как кот на мясо. Я тебя предупреждаю: чтобы мне безо всякого баловства! Испортишь девку, а потом бросишь.

- Ну что вы говорите, Егор Иванович!

- А вот то. Знаю я вас, кобелей, вот и предупреждаю.

- Эх! - обиженно выдохнул Крылов и, достав сигарету, сердито щелкнул зажигалкой. Он протянул пачку сигарет Лобову, но тот молча отстранил ее и достал кисет. Повернувшись спиной к ветру, он оторвал узенькую полоску газеты и, свернув козью ножку, набил ее самосадом. Прикуривая от предложенной Крыловым зажигалки, внимательно посмотрел на хмурое лицо матроса и, глубоко затянувшись, примирительно сказал:

- А ты на меня не серчай, если что и неладно сказал. Я постарше тебя.

- Я не сержусь.

- А насчет баловства тоже поимей в виду.

- Полный порядок!

- Ну, то-то.

II

Показания пленного подтверждали опасения капитана 3 ранга Першина: немцы стягивали против обороняемого батальоном участка крупные силы. Провалившееся наступление немцев в районе Колпино вынудило гитлеровское командование отказаться от дальнейших попыток штурмом овладеть Ленинградом. Немцы решили начать длительную блокаду города. Вместе с тем они стремились потеснить наши части на восточном берегу Копорского залива, чтобы взять под обстрел наши коммуникации, связывающие защитников Ханко с Ленинградом.

Докладывая командиру бригады о готовящемся на участке наступлении немцев, Першин рассчитывал, что ему дадут подкрепление. Комбриг и сам, видимо, думал об этом, потому и сказал: «Помочь тебе нечем, держись своими силами».

А как держаться? Судя по всему, противник подтягивает к участку что-то около дивизии. Значит, его численное превосходство надо считать десятикратным. Плюс техника. Если еще фон Брауде получит обещанные ему танки, морякам не устоять. Надо, чтобы он не успел получить их. Надо ударить первыми, не дать немцам закончить подготовку к прорыву нашей обороны.

Наступление батальона началось на рассвете. Выбив врага из первой линии, батальон двинулся ко второй, но в это время с левого фланга ударили пулеметы,; и атака захлебнулась.

Першин приказал батальону закрепиться на занятых позициях и попросил у комбрига «огоньку». Почти тотчас над батальоном просвистели снаряды. Первый залп лег с небольшим выносом по целику, но уже вторым вражеский дот был накрыт. Как только началось поражение на одном прицеле, Першин поднял батальон. Но пулеметы ударили снова, и батальон опять залег.

Старший сержант Лобов подполз к комбату:

- Дозвольте доложить?

- Что там у вас?-спросил Першин, не оборачиваясь и не отнимая бинокля. Комбат нервничал, понимая, что каждая минута задержки с наступлением помогает немцам оправиться и подтянуть силы.

- Снарядом там не возьмешь - камень, - сообщил Лобов, ткнув пальцем в сторону холма, с которого все еще полоскали пулеметные очереди. - Немец глубоко въелся, его можно только гранатой и достать. Если позволите, я попробую.

Першин повернулся к Лобову, внимательно и как-то задумчиво, точно взвешивая сказанное им, посмотрел на разведчика и согласился:

- Давай, Егор Иванович.

Лобов сполз в окоп, отстегнул от пояса две противотанковые гранаты, крепко связал их шпагатом, скинул шинель и несколько мгновений спокойным оценивающим взглядом прощупывал лежавшее перед ним поле. Потом расправил усы, поглубже надвинул шапку, для чего-то поплевал на руки и легко перевалился через бруствер.

Он полз быстро, и вскоре его стало совсем не видно. Только оставшаяся в редкой мокрой траве узкая примятая полоска указывала Першину место разведчика. Комбат, не отрываясь, следил за этой полоской в бинокль.

До дота оставалось метров полтораста, когда немцы заметили Лобова. Из дота по нему выпустили длинную очередь, и грязные фонтанчики взлохматили землю вокруг разведчика. Лобов не двигался. Но когда немцы снова перенесли огонь пулеметов на батальон, Лобов двинулся вперед.

Откуда-то из-за холма ударили минометы, и вокруг Лобова букетом встали султаны разрывов. Вот один из них выплеснулся из земли рядом с Лобовым, и разведчик опять замер. Он не двинулся и тогда, когда прекратился минометный обстрел.