Штормовое предупреждение

— Или так и будешь трахаться с мужиками, которые тебе не нравятся?

В ту же секунду раздается хорошо знакомый сигнал. Как хорошо, что не придется отвечать подруге! Карен поспешно встает, находит сумочку на рабочем столе, достает мобильник. Бросает взгляд на дисплей — и мгновенно настораживается, сна ни в одном глазу.

— Привет, Турстейн, — говорит она, уже ничуть не сомневаясь, что этот разговор не сулит ничего доброго.

Голос Бюле напряжен, ноорёский выговор режет уши.

— Привет Карен, извините, что беспокою. Но боюсь, вам придется вернуться раньше, чем вы рассчитывали. Габриель Стууб мертв. Убит.

34

На сей раз Карен Эйкен Хорнби садится в машину без ощущения свободы. Вообще-то ей бы не следовало управлять машиной еще несколько часов, поэтому она крепко сжимает руль и то и дело поглядывает на спидометр. Хорошо хоть, в первый день нового года автомобилей на дорогах мало, а к тому же не особенно скользко, несмотря на обильный снегопад последних суток.

Она поднимает руку, нюхает под мышкой. Не было времени заехать домой в Лангевик и собрать вещи. Единственный шанс засветло добраться до Гудхейма — немедля сесть в машину, запаркованную на улице перед мастерской. Едва закончив разговор с Турстейном Бюле, она надела те же шмотки, в каких вчера приехала из Лангевика. Слава богу, новогодний наряд привезла в сумке и переоделась у Марике. Джинсы, старая футболка с портретами группы “Рамонес” и слишком тонкая замшевая куртка, конечно, не идеальная одежда для следователя, думает она с тяжелым вздохом. Под глазами наверняка видны остатки вчерашней косметики, а в худшем случае в волосах еще сидят золотые конфетти, рассыпанные с двенадцатым ударом часов.

Марике, несмотря на свое скверное состояние, сразу все поняла, без лишних вопросов достала пару перемазанных глиной резиновых сапог и старую шерстяную кофту и запихнула все это в сумку вместе с банкой колы и надкушенным бутербродом в пластиковом пакете. Никакой другой одежды и еды в мастерской не нашлось, да у Карен и не было времени ждать. Нечистая совесть опять напоминает о себе. Какого черта она решила отдохнуть? Разумеется, надо было остаться на праздники на Ноорё. Потом другой голос, слышать который сейчас куда приятнее: твое присутствие там ничего бы не изменило, ты же не телохранитель.

* * *

Последнюю фразу, к ее удивлению, почти слово в слово повторяет и ее начальник, когда через двадцать минут она звонит ему. Сейчас там, где он находится, поздний вечер, в трубке слышны смех, разговоры и громкая музыка. И голос Юнаса Смееда, когда он отвечает, звучит более-менее трезво, но начальник тотчас берет себя в руки и слушает, не перебивая.

— Ладно, — говорит он. — В таком случае мы знаем, чего ожидать. Ты известила Брудаля и Ларсена?

— Только что, они тоже выехали. Злющие, понятно, особенно Сёрен Ларсен.

— Наверняка с похмелья, — сухо роняет Смеед.

— Скорее он унылый и усталый. Новый год начался для него хуже некуда. На этот раз нам действительно необходимо техническое подкрепление, пусть даже за счет сверхурочных.

— Я позвоню напрямую Вигго Хёугену, прямо сейчас, и доложу обо всем, — говорит Смеед. — А ты? Тоже унылая и усталая или только с похмелья? — добавляет он.

Карен вздыхает. Она привыкла к резким броскам начальника от доверительности к деспотизму, смотря как ему заблагорассудится. И обе эти стороны она видела слишком близко. На сей раз Юнас Смеед вроде как интересуется ее самочувствием. Наверно, напитки с зонтиком временно смыли высокомерие, думает она.

— Боюсь, все сразу. Зря я поехала домой на Новый год, лучше бы осталась там.

— Кончай, — резко роняет Смеед. — Твоя задача — расследовать преступления, а не предотвращать их. Ты полицейская, а не телохранитель.

Только не говори этого Вигго Хёугену, думает она. Начальник полиции никогда не упускает случая подчеркнуть, что важнейшая задача полиции как раз предотвращать преступления.

* * *

С паромом ей повезло. Он отчалил уже через две минуты после того, как она заехала на борт. Небо сплошь серое, ровный снегопад смазывает контуры Скальвета. И автомобилей на борту сейчас гораздо больше. Кроме своего “форда”, она насчитывает еще четырнадцать, но никто из водителей явно не желает покидать теплый салон, чтобы подышать воздухом или выкурить сигаретку. Зато Карен отмечает, что некоторые предпочитают вздремнуть, сидят с закрытыми глазами, тогда как остальные заняты мобильными телефонами. Единственный звук — пыхтение паромных машин да редкие, полные ожидания крики чаек. Все вокруг как бы лишилось и красок, и движения. Небо серое, море серое, и живого вокруг — лишь несколько чаек, опустившихся на поручни.

Карен включает радио и нетерпеливо барабанит пальцами по рулю, а паром тем временем натужно ползет по ледяной шуге. Она бросает взгляд на часы, потом на мобильник. В ту же секунду из радиоприемника слышится: