Штормовой день

Он снял с моей руки тяжелую корзинку, одарил улыбкой девицу и первым пошел к двери, чтобы открыть ее. Воющий порыв ветра вместе с поднятым в воздух мусором ворвался в помещение, и тут же с конторки посыпались, полетели рекламные листовки, сразу усеявшие пол. Чтобы не причинить еще большего ущерба, я поспешила поскорее закрыть за нами дверь. Джосс как ни в чем не бывало подхватил меня под руку, и мы пошли по середине мостовой. Джосс весело болтал, хотя ветер затыкал ему рот. Это обстоятельство, а также его рука, сплетенная с моей, мешали мне продвигаться вперед, несмотря на все мои усилия.

– Какая причина могла погнать вас в город в такой денек?

– Причину вы несете в корзинке. Покупки для Молли.

– Вы что, не могли взять машину?

– Я подумала, что в машине меня снесет с дороги.

– А мне нравится, – сказал он. – Нравится такая погода. – Вид у него и вправду был довольный: исхлестанный ветром, мокрый, Джосс излучал энергию. – Хорошо вчера провели день?

– Откуда вы знаете про вчерашнее?

– Я заехал в Боскарву, и Андреа сказала мне, что вы отправились в Фальмут с Элиотом. Не воображайте, что здесь можно что-то удержать в секрете. Если бы Андреа мне этого не сказала, я узнал бы от Петтифера, или от миссис Томас, или от миссис Керноу, или от мисс Вострушки из справочного бюро. Это одна из привлекательных сторон жизни в Порткеррисе – каждый точно знает планы другого.

– Я начинаю в это верить.

Отойдя от гавани, мы стали взбираться по мощеной дороге в гору. По обеим сторонам от нее теснились дома, дорогу нам перебежала кошка – мелькнула, как молния, и исчезла в отверстии окна. Какая-то женщина в шляпке горшком и синем фартуке скребла ступени крыльца. Подняв глаза, она увидела нас и сказала Джоссу: «Привет, котик!» Пальцы ее от горячей воды и холодного ветра были похожи на связку розовых сосисок.

Улица заканчивалась небольшой площадью, на которой я раньше не бывала. Одну сторону ее занимало громоздкое здание, похожее на амбар с арками окон, расположенных высоко в стене. Возле двери виднелась вывеска: «Художественная галерея Порткерриса», и Джосс, отпустив мою руку, плечом толкнул дверь и посторонился, давая мне пройти первой. Внутри было ужасно холодно, промозгло и совершенно пусто. Белые стены были увешаны полотнами всевозможных стилей, размеров и форм, а посередине зала одиноко возвышались две абстрактные скульптуры, как две скалы, обнажившиеся после отлива. Возле двери стоял стол с кипами каталогов, проспектов и экземпляров журнала «Студио», но, несмотря на весь этот декор, от галереи густо веяло безрадостной атмосферой давно прошедшего праздника.

– Ну вот. – Джосс поставил мою корзинку и, сдернув панаму, стряхнул с головы дождевые капли – так собака стряхивает капли со шкуры. – Что вы хотите посмотреть?

– Я хочу посмотреть на Софию.

Он бросил на меня зоркий взгляд, резко повернув ко мне голову, но тут же улыбнулся, опять нацепил свой головной убор и надвинул его на лоб, как гвардеец медвежью шапку.

– Кто вам рассказал о Софии?

Я мило улыбнулась:

– Возможно, миссис Томас, возможно, миссис Керноу, а возможно, мисс Вострушка из справочного бюро.

– Развязность вам не идет.

– Но здесь есть портрет Софии. Мне Петтифер сказал.

– Да, есть. Вот сюда, пожалуйста.

Я пошла за ним, шаги нашей прорезиненной обуви гулко отдавались в пустоте.

– Вот здесь, – сказал он.

Я остановилась возле него и взглянула вверх – она была там, сидела в лучах лампы с каким-то рукоделием в руках.

Я долго изучала портрет, после чего издала протяжный вздох разочарования. Джосс бросил на меня сверху вниз взгляд из-под своей нелепой панамы:

– О чем вздыхаете?

– И здесь лица не видно! Никак не разгляжу ее внешность. Почему он никогда не писал ее лица?

– Писал. И часто.

– Ну а мне никак не удается его увидеть. Всегда это либо затылок, либо руки прикрывают лицо, либо план такой общий, что лица у фигуры вообще нет. Просто пятно.

– Разве важно, как она выглядела?

– Не важно. Но мне хочется знать.

– Откуда вы впервые узнали про Софию?

– Мама рассказала. А потом Петтифер. И потом этот ее портрет, что в гостиной в Боскарве, – фигура такая прелестная, женственная, и кажется, что лицо должно быть очень красивым. Но Петтифер говорит, что она вовсе не была красивой. Вот прелестной – была, и привлекательной. – Мы опять стали разглядывать картину. Я смотрела на руки модели и видела, как лучи от лампы играют на темных волосах. – Петтифер говорит, что по всей стране в галереях развешаны портреты Софии. Придется проехаться от Манчестера до Бирмингема, в Ноттингем, в Глазго, может, тогда я и отыщу портрет, где был бы не один затылок.

– Ну и что тогда?

– Ничего. Просто буду знать, какая она.

Я разочарованно повернулась и пошла к двери, где меня ожидала моя тяжеленная корзинка, но Джосс опередил меня и, быстро нагнувшись, поднял корзинку, не дав ее мне.

Я сказала:

– Мне пора возвращаться.