Штормовой день

Я все еще колебалась, но он, видимо, посчитав вопрос решенным, двинулся к двери, чтобы открыть ее передо мной, и, придержав плечом, подождал, пока я пройду. В конце концов я так и сделала, протиснувшись мимо него в ветреную мглу.

В сумраке виднелся неясный силуэт мини-грузовичка, припаркованного с непогашенными бортовыми огнями. Сильно громыхнув дверью, он бросился к машине, осторожно поставил посылку в кузов, а потом, взяв у меня рюкзак, бросил его туда же, небрежно прикрыв обе вещи куском старого брезента. Я стояла, наблюдая за его действиями, но он поторопил меня:

— Идемте же, садитесь, какой смысл нам промокнуть до нитки?

Я повиновалась и села на место, рядом с водительским, поместив сумку в ноги. Не медля ни минуты, он тоже сел в машину, захлопнув дверцу и заведя мотор так быстро, словно промедление было смерти подобно. Мы с ревом взлетели на холм и уже через секунду были на шоссе и катили в Порткеррис.

— А сейчас расскажите мне все поподробнее, — сказал он. — Я считал, что вы живете в Лондоне.

— Я там и живу.

— Вы что, погостить приехали?

— Можно сказать и так.

— Звучит очень мило и очень уклончиво. Вы остановитесь у друзей?

— Да. Нет. Не знаю.

— Что это значит?

— То и значит. Это значит, что я не знаю.

Ответ получился грубый, но что поделаешь. Казалось, что слова рвутся из меня безотчетно.

— Вообще говоря, вам лучше определиться до приезда в Порткеррис, иначе вы рискуете скоротать ночь на берегу.

— Я… Я собиралась остановиться в отеле. На одну ночь.

— Ну и чудесно. А в каком именно?

Я бросила на него возмущенный взгляд, но он заметил вполне рассудительно:

— Видите ли, если я не буду знать названия отеля, то не смогу отвезти вас туда. Так ведь?

Похоже, он припер меня к стенке. Я сказала:

— Номера я нигде не забронировала. То есть я думала сделать это по приезде. Ведь отели здесь имеются, не правда ли?

— О, в Порткеррисе куча отелей. Что ни дом, то отель. Но в это время года они по большей части закрыты.

— А вы знаете какие-нибудь открытые?

— Да. Но все зависит от того, какой суммой вы собираетесь обойтись.

Он покосился на меня, оглядел латаные джинсы, потертые башмаки, старую кожаную куртку на меху, надетую мной для тепла и уюта. Сейчас изделие это видом своим и запахом напоминало мокрую собаку.

— Рассмотрим альтернативы. Отель «Замок», расположенный на холме. Там переодеваются к ужину и танцуют фокстроты под маленький оркестрик. А у подножия холма, в доме номер два по Фиш-лейн, существует миссис Керноу с ее «Приютом и Завтраком». Ее я могу рекомендовать. Она окружала меня заботой три с лишним месяца, пока я не перебрался к себе в дом, и цены у нее очень умеренные.

Но я отвлеклась вопросом:

— К себе в дом? Вы хотите сказать, что живете здесь?

— Сейчас да. Вот уже шесть месяцев, как я живу здесь.

— А как же… как же лавка на Кингс-роуд, где я купила кресла?

— Я просто помогал там день или два.

Подъехав к перекрестку, он притормозил и повернулся ко мне:

— Ну а кресла-то вы заполучили?

— Нет. Но деньги я заплатила, и кресла будут меня ждать.

— Хорошо, — сказал молодой человек.

Некоторое время мы ехали молча. Проехали деревню, миновали пустошь высоко над морем, потом дорога опять устремилась вниз и пошла между деревьями. Попетляв между корявых древесных стволов и причудливых, изуродованных ветрами ветвей, мы увидели далеко внизу мелькающие огоньки городка.

— Это Порткеррис?

— Он самый. И вам дается минута, чтобы сказать мне, куда ехать — в «Замок» или на Фиш-лейн.

Я поперхнулась. «Замок» явно исключался, но сказав «Фиш-лейн», я признаю этого предприимчивого юнца своим благодетелем, в то время как единственной целью моей поездки было знакомство с Гренвилом Бейлисом, а меня обуревало неловкое чувство, что, дав молодому человеку приблизиться к себе, от него уже не отцепиться.

— Нет, нет, не «Замок», — сказала я, предпочитая какое-нибудь другое, более скромное место, но он оборвал меня.

— Ну и превосходно, — заметил он, осклабившись, — значит, миссис Керноу с Фиш-лейн, о чем вы не пожалеете.

Первое мое впечатление от Порткерриса, темного, дождливого, сотрясаемого порывистым ветром, было смутным, чтобы не сказать большего. В этот скверный вечер городок казался безлюдным, улицы мокро блестели отсветами огней, в канавах журчала вода.

На большой скорости мы углубились в путаницу каких-то тупичков и закоулков, потом выскочили на шоссе, окаймлявшее гавань, чтобы тут же за поворотом опять очутиться посреди беспорядка мощенных булыжником улиц и случайного скопления кривых домишек.

Наконец мы свернули в узкую улочку с одноквартирными серыми домиками, двери которых выходили прямо на тротуар.

Все было подобающе приличным. Кружевные занавески на окнах, за которыми кое-где можно было различить статуэтки девочек с собаками и большие зеленые кадки с фикусами.

Машина замедлила ход и наконец встала.

— Приехали. — Он выключил зажигание, и стало слышно завыванье ветра, а сквозь него — близкий шум прибоя. На песок накатывались огромные волны и со свистом отступали.

Он сказал:

— Знаете, мне ведь даже имя ваше неизвестно.

— Ребекка Бейлис. А я вашего имени тоже не знаю.