Штормовой предел

После 18 часов вдоль строя 3-го броненосного отряда промчался эскадренный миноносец "Безупречный", снявший вице-адмирала Рожественского и его штаб с подбитого эсминца "Буйный". На мачтах "Безупречного" трепетал сигнал и о передаче командования Небогатову с приказанием следовать во Владивосток. Этот сигнал правильно разобрали только на "Адмирале Ушакове". На остальных кораблях просто не обратили на него внимания.

Поэтому на "Император Николай I" с "Безупречного" прокричали:

— Адмирал приказал вам идти во Владивосток!

Однако осторожный Небогатов, полагая, что командующий эскадрой все же сохранил управление за собой, не торопился принимать самостоятельных решений. Только после гибели "Императора Александра Ш" и "Бородино" "Император Николай I" выдвинулся вперед, чтобы возглавить боевой порядок. К этому времени главные силы японцев прекратили огонь и скрылись в наступивших сумерках, предоставив свободу действий своим миноносцам…

Глава тринадцатая ОДНИ ВО МРАКЕ

До наступления темноты эскадра двигалась на зюйд-вест, а затем вновь легла на генеральный курс норд-ост 23 градуса. До Владивостока было еще около пятисот миль. Вдали зловеще маячили неприятельские миноносцы. На кораблях сыграли "отражение минной атаки". Миклуха неотрывно наблюдал за горизонтом.

— Миноносцы справа, — крикнул он одновременно с сигнальщиком, заметив быстро приближающиеся черные точки. — Огонь!

Миноносцы атаковали с чисто самурайским остервенением. От них отбивались разрывными сегментными снарядами. Прожектор "Ушакова", нервно шаря по волнам, внезапно наткнулся на поврежденный японский корабль. Загрохотали орудия сразу нескольких кораблей. Миноносец отчаянно запарил и, встав на попа, мгновенно затонул. Атака неприятеля была отбита. "Ушаков" стрелял недолго. Миклуха понял, что основные силы противника брошены против ушедшей далеко вперед эскадры, и приказал прекратить стрельбу. Чтобы не привлекать внимания, дальше эскадра шла без огней. Связаться с флагманом тоже было невозможно. Еще днем осколком перебило антенну радиотелеграфа.

Около 20 часов, уже в темноте, "Император Николай I" склонился вправо и лёг на курс на Владивосток. За ним последовали корабли главных сил, некоторые крейсеры и эскадренные миноносцы. Броненосцы 3-го отряда не пользовались прожекторами и выключили все отличительные огни, кроме кильватерных, позволявших удерживать место в строю. Затемнение и увеличение скорости др 12 узлов позволило сравнительно быстро выйти из зоны японских минных атак. При этом кормовая башня "Адмирала Сенявина" добила поврежденный японский миноносец, оказавшийся без хода в свете прожекторов броненосцев 2-го отряда.

Однако с наступлением темноты от флагмана стали отставать корабли, поврежденные в дневном бою и неспособные удерживать 12-узловую скорость. Около 23 часов отстал и севший носом броненосец "Адмирал Ушаков". При этом контр-адмирал Энквист и некоторые командиры приняли самостоятельные решения о дальнейшем маршруте. В результате уцелевшие корабли разгромленной эскадры расстались, не назначив рандеву на следующее утро. Рядом с отрядом Небогатова кроме "Генерал-адмирала Апраксина" и "Адмирала Сенявина" держался лишь крейсер "Изумруд". В кильватер "Императору Николаю I", шел серьезно поврежденный, но еще боеспособный новый броненосец "Орел", сохранивший ход и часть своей артиллерии.

…Несмотря на все усилия команды, "Адмирал Ушаков" все больше отставал от эскадры. Поврежденный нос его зарывался в воду по самую башню и сильно замедлял ход. Броненосцы один за другим обходили его и скрывались в ночной темноте. Вскоре "Ушаков" оказался в одиночестве.

Из воспоминаний лейтенанта Н.Н. Дмитриева: "…Миклуха, следя за адмиралом и помня его наставление, выраженное в одном из приказов, что "полная темнота есть лучшая защита от миноносцев", почти не приказывал светить прожекторами и совершенно запретил стрелять из орудий, рассуждая, что своими двумя фонарями мы не только не защищаемся от неприятеля, а, напротив, наверняка привлечем на себя его атаки… Получив от командира категорическое приказание ни в каком случае без его команды не открывать огня и сообщив это распоряжение орудийной прислуге, я, измученный тяжелым днем боя, прилег тут же на мостике на ящике с сигнальными флагами и тотчас же заснул, несмотря на несмолкаемую канонаду и пронизывающий ночной холод…

Около полуночи меня разбудили и позвали в штурманскую рубку, где командир составил совещание из старших судовых офицеров. В это время канонада стихла, и лишь откуда-то издалека доносились слабые звуки выстрелов.