Штормовой прилив

– Почему она такая стерва?

– Говоришь в точности как Трина. Я прошу тебя не выражаться в храме.

Раздался стук в дверь, но Сандра подняла палец, прежде чем Хьелльрунн открыла.

– Я сама. Ты уже помогла сегодня, хотя я вполне могу справиться.

Верховная жрица отворила дверь и увидела на пороге Максима.

– Госпожа Камалова попросила передать сообщение.

– Это уже переходит все пределы, – пробормотала Сандра через плечо ученице и повернулась к мальчику. – Ну же, говори, пока я от старости не померла.

– Она считает разумным освободить пространство, где спит Колас. Ей кажется, что негоже устраивать панихиду в одном помещении с драными одеялами.

– Она права, – признала Сандра. – Возьми Хьелльрунн, и перенесите вещи бродяги в другое место, где их никто не тронет. И постирайте одеяла!

– Почему я? – удивилась девушка.

– Потому что я должна наказать тебя за захлопнутую перед лицом Камаловой дверь. – Сандра покачала головой. – Нам нужно готовиться к похоронам, а не устраивать представления.

– Но я защищала вас.

– Хьелльрунн, ради Фрёйи, делай, как тебе велят. Хватит кричать на старших и помоги подготовиться к погребальной церемонии.

Ученица жрицы кивнула и выскользнула из комнаты, сгорая от стыда.

– А мне понравилось, – поддержал её Максим. – Я вот Зорких не люблю.

Хьелль улыбнулась.

– Мне от этого не легче, дружок.

– Понимаю. – Мальчик улыбнулся и вдруг огляделся, чтобы удостовериться в отсутствии посторонних ушей. – Тогда идём, я покажу, что нашёл среди вещей бродяги.

25. Сребротуман

Нескончаемое путешествие утомило Сребротумана. Они проделали долгий путь: вначале от Владибогдана до берегов Нордвласта и заброшенного Циндерфела, затем через лес до Стейнвика и через бескрайние просторы Новой Земли добрели до унылой степи и болот Венда. Будучи давно мёртвым, физической усталости экзарх не ощущал, но ежедневная смена местоположения и постоянная необходимость быть настороже истощили его энергию. Они сели на корабль в зловонном порту Вендской провинции, и наконец-то Стрейг произнёс слова, которые Сребротуман так жаждал услышать:

– Прибыли! Капитан сообщил, что через час пришвартуемся!

Экзарх поднялся из тёмного трюма, где скрывался от посторонних глаз, с ностальгией вспоминая кузницы Владибогдана.

– Это было самое долгое путешествие в моей жизни, – сообщил Стрейг, подойдя к Сребротуману. – И теперь я прибыл в самое сердце Империи.

Экзарх ощутил чувство благоговения и волнение солдата.

Романтизация этого города крайне неуместна. В Хлыстбурге все заботятся лишь о деньгах и собственных шкурах, а Зоркие здесь не знают жалости.

– Но мы в Хлыстбурге! – возразил Стрейг. – Признайте, что он вызывает благоговение. Вы можете не любить Империю или Императора, но столица…

Слово «хлыст» – это старый диалектный термин для обозначения кнута. Вот кем является Святейший Синод. Кнуты Императора, созданные для того, чтобы выбивать из неверных всякое инакомыслие. Никто подобного не переживет.

– Глупости, – отрезал Стрейг. – Хлыстбург – не тюрьма.

Глупость – это расположить столицу так далеко от остальной части Империи. И это неспроста: так Император может делать всё, что ему вздумается без всяких на то помех. Хлыстбург стал столицей лишь после укрепления позиций Императора.

Когда корабль приблизился к берегам главного города страны, перед глазами тут же предстали грациозные башни. Здания, выкрашенные в яркие оттенки, будто были призваны служить контрастом нависшим над ними тучам. Многие из башен имели выпуклые купола с за-острёнными верхушками, покрытыми серебром и золотом. Одни строения были отделаны красным кирпичом, в то время как другие блистали камнем цвета слоновой кости.

– Город кнутов, – повторил Стрейг, хмуро прислонившись к борту корабля. – Нам повезёт, если живы останемся. – Он обернулся на товарищей. Отец Орлов и де Вриз о чём-то беседовали. – То, что выпадет на вашу долю, коснётся и меня.

С тобой всё будет в порядке. Скажешь, что лишь исполнял приказ Посланницы.

Сребротуман сам не верил в свои слова, но ничего другого ответить не мог.

* * *