Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть вторая

— Ну, а ты чего, как неродная? Садись тож! — улыбнулся в её сторону комбат.

— Так я это… я же не танкист… — Тоня совсем растерялась, — менэ ж с ими нэ було… Чого во мни геройского?

— Хм… чего в ней геройского… — рассмеялся капитан, — она под огнём полсотни раненых с позиций до санчасти на своих плечах перетаскала, а ещё спрашивает! Вот с тебя и начнём! — он повернулся к солдату, расположившемуся сбоку на ящике от снарядов. Перед ним, опять же, на снарядном ящике, стояла пишущая машинка.

— Тихомиров, готов?

— Так точно, товарищ комбат! Только я же не писарь, товарищ капитан, я…

— Придётся им побыть, временно, — комбат обернулся, и дружелюбно посмотрел на Антонину:

— Ну, чего ты? Имя, отчество и фамилию говори, полностью.

— Это зачем ещё? — опешила Антонина.

— Вот дура девка! Подвиг совершила, и спрашивает, зачем? Я, как командир части, воюя в составе которой, ты отличилась, обязан задокументировать сей факт и выдать соответствующий документ, скреплённый печатью. Поняла?

— Это… — Антонина вся зарделась, — Антонина я, Ивановна по батюшке… Шумейко фамилия моя.

Солдат медленно застучал на машинке, мучительно долго отыскивая на клавишах очередную букву…

***

Через четверть часа, держа в руках листок, на котором сжато, в несколько строк, было описано, как Антонина на своих плечах вынесла с линии огня за полсотни раненых, капитан хмыкнул:

— Чёрт, Тихомиров, семь строк за пятнадцать минут! Ты в школе-то, что, два класса окончил?

— Три, товарищ комбат! Да и не писарь я! И не машинистка! Не могу я шибче, хоть тресни!

— Тьфу, ты! Хоть сам за эту стрекоталку садись! — осерчал капитан, — так и я на ней не особо умею… — он поднял глаза на экипаж танка, — писаря у нас ещё позавчера убило, осколком, — он горестно вздохнул.

— Давайте-ка я сяду, — Агния кротко улыбнулась, — а рядового Тихомирова отправьте отдохнуть.

Комбат удивлённо поднял брови, но Агнию послушался, и движением руки отправил солдата из хаты.

— Ну, садись, диктовать буду, — комбат махнул ей рукой на место у машинки.

— Да не надо, ты не успеешь диктовать, капитан. Дольше получится, — она подошла к капитану Дунько, на секунду задержалась, внимательно посмотрев на него, и молча села за пишущую машинку.

Капитан непонимающе посмотрел на Андрея. Тот только пожал плечами, мол, сам ничего не понимаю. Капитан вопросительно посмотрел на Агнию.

— Всё, что ты, Степан Михалыч, хотел надиктовать мне, я уже знаю, — не поворачивая головы, как бы в задумчивости произнесла она.

Руки её на пару секунд зависли над клавиатурой пишущей машинки — она как будто изучала её. Наконец, она их опустила, и её пальцы ловко, с непостижимой быстротой забегали по клавишам. Машинка жалобно застрекотала, в бешеном темпе шлёпая буковки на бумагу. Капитан Дунько, Андрей, Пашка и Антонина, как заворожённые, открыв рты, наблюдали за происходящим перед их взорами.

Через полторы минуты она встала, и отдала в руки капитану три свежеотпечатанных листка:

— Степан Михалыч, ты это хотел надиктовать?

Капитан пробежался глазами по напечатанному тексту, удивлённо поднял глаза на ангела:

— Точь в точь! Как с языка сняла! Чистая работа! — он потянулся через стол, — сейчас печатью скреплю… — и покачивая головой сбоку набок, не в силах поверить собственным глазам, восхищённо пробормотал: — ну, девушка…. Ну, вы даёте!

— Слышь, Андрюх, — Пашка ошарашенно повернулся к лейтенанту, — это ж не руки, это же почище, чем немецкий МГ-42! Полторы тыщи выстрелов в минуту!

— Не, бери выше! — помотал головой лейтенант, — как наш авиационный ШКАС! Тыща восемьсот!

— Уймитесь, пулемётчики! — рассмеялась Агния, — всего-то 1200 знаков в минуту! Не быстрее, чем МГ-42, и уж тем более, я — не ШКАС31!

— Агнюша, — Андрей вспомнил, как она, словно фокусник, вытаскивала из кармана только что сотворённые ею документы, — а почему ты…

Она мгновенно поймала его мысль, и не дав ему её закончить, пожала плечами:

— Да, можно было ещё проще сделать, но вот захотелось мне на пишущей машинке поклацать. Ведь ни разу до этого не пробовала. Интересно же!

Павел взял свой листок из рук комбата и пробежав глазами, вздохнул:

— Не поверят. Это где ж видано, чтобы экипаж одной-единственной тридцатьчетвёрки укантропупил двенадцать «Пантер», да ещё и с «Тигром» впридачу?! Да меня, когда я с таким документом к себе в часть вернусь, на смех подымут!

— Пусть запрос шлют — я, как командир батальона, дам подтверждение! — набычился комбат.