Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть вторая

— Слушай, Степан, а ведь здесь, — он показал пальцем на карте, — немецкий аэродром подскока должен быть! Я точно помню! Вот у этой деревни… И дорога там ещё прямо через поле проходит.

Капитан всмотрелся в карту, нахмурился, не понимая, к чему клонит лейтенант.

— И что?

— А то. Мы ж будем мимо ехать! А вдруг, там что-то немцы оставили?

— Ну, и?

— Ну как? Нам до нашего аэродрома, — палец Андрея скользнул далеко по карте и упёрся в точку на самом её краю, — пилить и пилить. Километров 100. Да твоя машина нас до туда не повезёт.

— Само собой. Машина до дивизионной рем. базы пойдёт. Там и слезете, дальше на перекладных. Документы сопроводительные я вам сейчас выпишу. А ты как хотел?

Внезапная догадка озарила его лицо недоверчивой улыбкой:

— Неужто на немецком самолёте улететь хочешь?

— А что? И улетим. Если будет.

— А ты сумеешь?

— А чего там… мы с Агнюшей, — от тепло и нежно посмотрел на девушку, — уже один мессер у немцев угнали. Прямо из под носа.

— Да не уж-то? Мессер?! Прямо из-под носа?! — капитан, всё ещё не веря, перевёл взгляд на Агнию.

Та молча кивнула, подтверждая сей героический факт.

— Ну, если так… оно конечно. Вот только как бы вас свои не сбили…

— Да не собьют! Мы аккуратненько, на бреющем! — рассмеявшись, Андрей провёл ладонью, показывая, как он полетит, — ты бы, Степан, дал бы распоряжение водителю, чтобы, когда мы будем проезжать мимо немецкого аэродрома, он на четверть часика тормознул — мне же надо там осмотреться, прикинуть, смогу ли самолёт в воздух поднять. А вдруг не смогу? А машина уедет? Не пешедралом же нам дальше топать?

Капитан почесал затылок, поправил шапку, решительно сказал:

— Пойдём, сейчас распоряжусь.

***

— Ну ладно, давайте прощаться. Увидимся ли ещё? — комбат смотрел на стоявших кучкой Андрея, Агнию, Пашку и Антонину.

— Увидитесь, увидитесь! — рассмеялась Агния. Потом вдруг приблизилась к Степану почти вплотную, и негромко, на ухо, как самое сокровенное, сказала, понизив голос:

— Я про Веруську твою тебе серьёзно сказала. Гляди, не упусти! Как только война закончится, сразу ей пиши, и вызывай к себе. Запомнил?!

Пытливо вглядываясь в её большие карие глаза, двадцатидвухлетний командир батальона твёрдо кивнул. Агния улыбнулась в ответ, ободряюще хлопнула его по спине, и сказала на прощание загадочную фразу:

— Расскажи ей обо мне. Скажи, что меня звали Агния. Может, она меня вспомнит…

Обнялись, попрощались, расселись в кузове среди нескольких завёрнутых в брезент пулемётов, миномётов, и противотанковых ружей, отправленных в ремонт. Агния и Антонина отказались садиться в кабину, и поехали вместе с парнями в кузове.

Видавшая виды полуторка, натужно взвыв мотором, тронулась с места и поскакала по ухабам…

***

— Ну что, Пичуга? — Пашка толкнул задумавшуюся Агнию в бок, — сыграй нам что-нибудь, а? Всё веселее ехать будет!

— Что же тебе сыграть?

— А про танкистов!

— «Три танкиста, три весёлых друга»?

— Не-е-е, эту я знаю.

— «На поле танки грохотали»?

— Да не-е-е… и эту мы уже пели, эту я тоже знаю. Спой такую, которую… которую…

— Ладно, слушай. И запоминай! — она уселась поудобнее и набросив ремни на плечи, растянула мехи аккордеона.

— «А поле боя держится на танках,

взревут моторы, и сверкнёт броня.

По грязи, по оврагам полустанков,

прорвут любую линию огня».34

Пашка открыв от изумления рот, не дыша, внимал словам новой, неслыханной им до сель песни, боясь пропустить хоть одно слово.

— «И дрогнет враг от танковой атаки,

Рубеж непроходимый будет наш.

По сотне грамм из запылённой фляги

За танк родной поднимет экипаж».

Пашка остановив на ней взгляд, неосознанно шевелил губами, повторяя про себя такие заворожившие его слова. Андрей, ухватившись за борт, тоже с огромным удовольствием слушал, и перед его глазами снова вставали картины совсем недавнего боя, лязг гусениц, звон выскакивающих пустых дымящихся гильз, и грохот выстрелов.

— «…А танк, он не за звёзды на мундире,

Под Прохоровкой ранен был в бою,

Спасибо тебе, Т-34

За боевую молодость мою.

Приказ получен, с песней под тальянку,

Танкистам, эх, закат или рассвет,

Ведь поле боя держится на танках,

И по-другому не бывает, нет».

Песня закончилась, и Агния, улыбаясь, смотрела на танкиста. Пашка с силой хлопнул себя по колену:

— А ведь я знал! Я знал! Что есть ТАКАЯ песня! Должна была быть! Про танкистов! А то как же?! Танкисты есть, а песни нету, так что ли?!

И бросился к Андрею:

— Андрюха, выручай, ты же ахфицер! Ну не может такого быть, чтобы у тебя бумажки с карандашиком не было! Надо записать!! А то забуду!!

— Чего записать-то? Песню?