Штрафники штурмуют Берлин. «Погребальный костер III Рейха»

Приземистое здание, из подвала которого фашисты вели огонь, загораживал ряд высоких, безлистых тополей, посаженных в ряд. Под углом широкие стволы деревьев сопрягались в непроглядную стену, которая закрыла бы Аникина от вражеских пуль. Но для этого надо было преодолеть около десяти метров простреливаемого пространства.

Из всех проемов и щелей задней половины фашистского логова в сторону Аникина полетели пули, выпущенные из автоматов и винтовок. Андрею казалось, что все пули летят в него. Стальной ветер свистел в ушах, заглушая сильный стук собственного сердца.

Андрею удалось добежать до тополей до того, как фашистский пулеметчик переключился на него. Темп встречного огня удалось сбить Кокошилову, который тут же занял место, освобожденное командиром на углу. Выставив на сошки свой трофейный МГ, он длинной очередью проработал окна здания, где укрывались фашисты, его дальней части, выступавшей из-за тополей в сторону дворов.

XXVII

Андрея вражеский пулеметчик не видел – его заслоняли стволы тополей. Грохот очередей, выстреливаемых Кокошиловым и фашистом с двух противоположных сторон, схлестнулся и затопил улицу оглушающим лязгом. Андрей оглянулся на правую сторону улицы, туда, где лежали у стены дома Шпаликов и Буряк.

Шпала не подавал признаков жизни. Володя, кривя залитое потом лицо, щурясь от сыплющихся на него со стены каменных сколов от града пуль, отталкиваясь каблуками и локтем здоровой руки, полз полубоком, пытаясь одной рукой подтаскивать Шпалу.

Когда Аникин добрался до ближнего к вражескому опорному пункту гнезда, в его правой руке уже была крепко зажата оборонительная граната. Руки и остальное тело делали все сами, автоматически. Автомат откладывается влево, к выступавшим над землей мощным корням, пока голова с молниеносной скоростью выглядывает из-за серо-черного, глубокими морщинами коры испещренного тополиного ствола.

Взгляд тут же обнаруживает подвальный проем – половина окна выступает над тротуаром. Черный зияющий провал, словно выщерблена вместо зуба в ротовой полости. Или дыра в черепе. Оттуда, быстро-быстро пульсируя огнем, на улицу выплескиваются порывы стального урагана. Словно образовалась прореха и теперь со страшной скоростью сифонит из самого пекла, пытаясь добить, растерзать Шпалу, Вову Буряка, каждого из них.

В голове Андрея с лихорадочной скоростью разряжаемой пулеметной ленты мелькает мысль о том, что молодец Кокошилов – успел прикрыть его перебежку. Но фашистского пулеметчика Кокошнику не достать. Его заслоняют те самые тополя, которые теперь прикрывали Аникина. И значит, вся надежда на него. На его бросок. Граната… Эту чертову прорву надо заткнуть во что бы то ни стало, во что бы то ни стало…

Это лихорадочно скачущее в мозгу «во что бы то ни стало» сливается с непрекращающимся «та-та-та-та та-та-та» фашистского пулемета.

XXVIII

В ту же долю секунды, когда Андрей метнул «лимонку» в сторону адовой сифонящей щели, изнутри его окатила горячая волна страха. Впопыхах он забыл выдернуть чеку из гранаты! Мысли лихорадочно неслись вперед, вслед за полетом ребристого металлического яйца.

Аникин бросал полулежа, из неудобного положения, по высокой дуге. Когда «лимонка» уже описала ее и ударилась о мостовую, Андрей нащупал в зажатой ладони левой руки кольцо. Выдернул, все-таки выдернул! Он сделал это автоматически, настолько быстро, что мозг не успел зафиксировать это действие. Но что толку, если он не добросил.

Не обращая внимания на свистевшие возле лица пули, Аникин, высунувшись из-за основания тополя, следил, как черная металлическая точка упруго, точно мячик, отскочила от мостовой еще раз и, прокатившись вперед, нырнула в черную щель, ощеренную оранжевым пламенем пулеметной стрельбы.

Тут же в подвале громыхнуло, и из подвального окошка выдохнула смесь огня и пылевой взвеси, растекшись на несколько метров по мостовой. Клубы дыма поглотили оранжевое пламя, которое, погаснув, уже не вспыхнуло.

Андрей тут же повернулся, оглядываясь в сторону раненых.

– Заберите! Заберите их!.. – истошно закричал он.

Возле раненых, на той стороне улицы, он увидел Шевердяева и еще одного бойца. Шева, заломив на затылок шапку-ушанку, согнувшись в три погибели, на полусогнутых ногах тащил Буряка. Он развернулся лицом к мостовой, поэтому Андрей узнал его сразу.

Второй, в шинели, был повернут спиной, поэтому признать его Андрей был не в состоянии. Он, следом за Шевердяевым, пытался эвакуировать Шпаликова. Давалось ему это с трудом, потому что через каждые полметра он брал передышку, опускаясь на одно или оба колена возле лежащего пластом Шпалы.

Пули по-прежнему сыпались вдоль по улице, правда, уже не с такой интенсивностью. Аникин, яростно зарычав, вскинул свой ППШ и, уперев магазин между корнями дерева, дал короткую очередь по проему окна, из которого один или два фашиста вели винтовочную стрельбу.

XXIX