Штрафники вызывают огонь на себя. Разведка боем

Осторожно переступая через спящих бойцов, Андрей подошел к окошкам. Снег продолжал валить, заметая их следы. Аникин старался хоть немного размяться, борясь с одуряющим сном. Но сделать это было тяжело. Мерный «тик-так» ходиков на стене будто шептал ему: «Спи… спи… спи…»

IV

– Зря вы так осторожничаете… Можно громче говорить… – негромко произнес Лещенко. – Им все равно, хоть из пушки стреляй…

– Наши-то – понятное дело… – согласился Аникин и кивнул в сторону маленькой комнатки. – Их там не беспокоить. Пусть спят…

Лещенко молча глянул на дверь комнатки вслед за Аникиным. Он будто прислушался, пытаясь уловить какие-то звуки. Но на дом точно была накинута толстая перина тишины, которую не могли спугнуть даже на все лады храпевшие штрафники.

– Вы отдыхайте, товарищ командир… – произнес вдруг Лещенко, снова глянув на маленькую комнатку. – Я-то по-любому не засну. Так что зря только будете куковать.

– Нет, Лещенко, – бодрился Андрей, – это тебе кажется, что ты спать не хочешь… А вот только попробуй: ляг и глаза закрой. Сразу отключишься…

Аникин так увлекся описанием того, как сладко можно заснуть, что раззевался с неимоверной силой.

– Ладно… – выдохнул Андрей. – Будем сторожить. Тут всего можно ожидать…

– Вы спите, спите, товарищ командир… – по-свойски откликнулся Лещенко. – Вы не беспокойтесь. Я подежурю…

Аникин ничего не ответил. Уж очень заманчиво звучали эти слова. Он подобрался к подоконнику и уставился на снег, падавший с неба. Ветер утих, и теперь снежные хлопья, как пушистые ночные мотыльки, кружились в воздухе, медленно опускаясь на землю. Ходики за спиной отсчитывали свое убаюкивающее «тик-так». От этой тишины, и от снега, и от тихой возни Леща со своей винтовкой у соседнего подоконника становилось так уютно, что Андрей, не удержавшись, потягивался – сладко, совсем, как в детстве, когда ему перед сном желали своим тиканьем спокойной ночи почти такие же ходики.

Стойко настроившись бодрствовать положенные два часа, Андрей уже через минуту благополучно сопел. Его бдительность сморила необоримая сила усталости молодого и здорового организма.

V

Аникин проснулся от неясного шума и хрипа. Ему, резко выдернутому из сна, спросонья показалось, что в малюсенькой прихожей, даже не отгороженной от большой комнаты дверью, хрипит с пеной, бьется в конвульсиях лошадь.

Андрей, а потом и другие, ничего не соображая, подскочили на ноги. Никакая это была не лошадь! Клубком катавшаяся по деревянному полу куча вывалилась в тусклый столб света, лившегося из окна. Это были двое, сцепившиеся не на жизнь, а на смерть.

В том, что оказался прижат к полу, Андрей узнал перекошенное, со вздувшимися венами лицо Талатёнкова. Тот, что навалившись, сдавил его горло, был повернут к комнате затылком. Андрей среагировал мгновенно. Точнее, сработали его руки, не дожидаясь команды дремлющей головы.

Мощнейший удар справа был нацелен в силуэт хрипевшей головы. Грузная тень точно почувствовала в последний момент что-то. Было видно, как голова испуганно повернулась и на непроглядном лице блеснули белки глаз. Но было поздно. Отвернуть физиономию силуэт уже не мог. Кулак, направленный в область уха, угодил прямо в нос. С тяжелым стуком кованых каблуков по полу неопознанное тело слетело с Талатёнкова и, ударившись о стену, осталось лежать без движения.

Все это произошло в какие-то доли секунды, и бойцы, находящиеся в комнате, даже толком не сообразили, что к чему.

– Хорош ударчик… – только и нашелся прокомментировать Крапивницкий.

– Фонарик сюда быстро! Что с Талатёнковым?… Где Лещенко? Леща искать!.. – отрывисто командовал Аникин, одним своим голосом утихомиривая поднявшуюся в доме неразбериху.

VI

Сперва посветили на Телка. Талатёнков, хрипя и откашливаясь, уже попытался сесть. Пока он не мог говорить и только отмахивался рукой. Похоже, Егор был в порядке.

– Ничего себе, товарищ лейтенант, вы кабана завалили… – тихо присвистнул Крапива, в свете фонаря отворачивая от стены тяжелое тело. – Ого, да он весь пятнистый! Чистый леопард!

Теперь стало окончательно ясно, что это был немец. Да непростой. Еще под Бродами Аникин и его бойцы насмотрелись на эсэсовцев, разодетых в новую униформу небывалого защитного цвета. На этом была такая же теплая зимняя куртка. Аникин отвернул ворот. Так и есть: на левом лацкане кителя белели две, похожие на молнии буквы «SS».

– То-то, смотрю, гад накинулся на Телка, как на кролика… – весело произнес Караваев.

– Отставить шутки… – тревожно одернул его Андрей.

Не хватало еще им тепленькими угодить в лапы эсэсовцев. В этот момент скрипнула дверь маленькой комнатки, и на пороге появился Лещенко. Он на ходу оправлял гимнастерку. Следом попыталась выйти хозяйка. Она была в одной ночной рубашке и накинутом поверх пуховом платке. Лещенко бесцеремонно толкнул ее обратно в комнату. Она молча подчинилась.

– Ты где должен был быть? – с ходу вопросом встретил его Аникин. Лещенко виновато потупив лицо в пол, молчал.

– Ты приказ слышал, гнида? Не трогать… – опять спросил его Андрей.

– Так она сама, товарищ ко… – начал Лещ.