Штрафники вызывают огонь на себя. Разведка боем

– К этой ходил?… К бабе? – не выдержал стоявший тут же Лещенко. Но, как и другие бойцы, внимательно наблюдал за общением командира с пленным.

– Да… к ней… – кивнул эсэсовец. – Горели огни, и слышался шум грузовиков и моторов. Я смогу показать примерно…

– Показывай… – приказал ему Аникин, разворачивая перед носом карту.

– Вот здесь… аэродром… – Грязный палец фашиста очертил кружок в пригороде Вечеша. – А зенитки… примерно вот здесь…

– Примерно или точно? – еще жестче спросил Андрей.

– Не знаю… примерно… – жалостливо пробормотал пленный. – Если так, вживую, я наверняка покажу…

– Хитрит, гад… – подозрительно процедил Талатёнков. – Жизнь свою жалкую страхует…

Аникин тут же огрызком карандаша набросал на карте контуры указанных фашистом целей.

XII

– Шулепин, Болтян, сторожите эсэсовца… – приказал Андрей двум молодым бойцам, вошедшим в группу. – Остальные – рассредоточились по периметру… Поглядывайте пока из окна, как и что… А мы с Лещенко к небесам прогуляемся…

– Это как, товарищ командир… – настороженно спросил Лещ.

– Как? С энтузиазмом, Казанова… – хлопнул его по плечу Андрей. – Давай, двигай вперед. Нам еще надо лестницу отыскать, которая на колокольню ведет…

– А-а!.. – обрадованно и облегченно выдохнул Лещенко, нервно засмеявшись. – А я уж было подумал…

– Что подумал? – на ходу спросил его Аникин. – Что я тебя того – в расход пущу? За невыполнение приказа…

– Да, товарищ командир… – эмоционально начал оправдываться Лещенко. – Я ж говорю, что она сама на меня полезла. Я даже моргнуть не успел, а она хвать меня, в комнату свою потащила и давай наяривать…

– Смотри-ка, как она тебя на крючок цепанула. Чисто подсекла, как натурального леща… – зло выцедил Аникин, когда они подошли к винтовой деревянной лестнице. – Давай вперед… Вперед, говорю… Живее ногами перебирай…

– Товарищ командир… – испуганно, почему-то шепотом, проговорил боец, когда их сапоги затопали по деревянным, жутко скрипучим ступеням. – А вы не того?…

– Что не того? – переспросил Аникин.

– Не застрелите меня? Ну, за неисполнение приказа?… – совсем испуганно пробормотал Лещ.

– Стоило бы… – резонно и сухо ответил Аникин. – За то, что сделал гадость и продолжаешь свое вранье протухшее заливать, вместо того чтоб покаяться и сознаться… Покаявшись, Лещенко, оно, наверное, легче было бы на колокольню взбираться…

XIII

Похоже, боец воспринял это восхождение всерьез.

– Товарищ командир… не знаю… будто наваждение какое на меня накинулось… – проговорил он сдавленным голосом. – Еще как входили в дом тот, а она на пороге стояла… вся такая… Я еще грудь ее задел… будто током ударило. И все трясет всего и сон не идет. А в башке только одно: только бы все уснули, тогда и займусь хозяйкой…

– Вон ты че винтовку свою драил… – усмехнулся в ответ Аникин. – Шаловливые ручки утихомирить не мог…

– И ведь она действительно не против была сама… Истинный крест вам… – Лещенко остановился и с жаром перекрестился.

– Мне твой крест ни к чему… Ты вот для Него божись… – Андрей показал головой вверх, в сторону колокольни и купола церкви.

– Вы как заснули, недолго времени прошло… – зашептал почти горячечным голосом Лещенко. – Вдруг дверь скрипнула. Из комнатки. Гляжу – она стоит в проеме. В одной ночной рубашке. Такая грудь выпирает оттуда, что не продохнуть… А она увидела, что я не сплю, а сама демонстративно так проходит между спящими. И задом вертит. К столу прошла, под которым ведро с водой стоит. Кружку берет со стола и наклоняется к ведру. Это чтобы значится воды набрать. А сама задницу свою в аккурат в мою сторону выставляет. Ну, я вам скажу, такое зрелище… Меня в жар и кинуло… А эта подстилка эсэсовская проходит обратно, у двери останавливается и как глянет на меня… Ну, все, думаю, Лещ, пропала твоя солдатская душа. И к двери. Захожу, значит, крадучись в комнатку, а там!..

Лещенко остановился в нескольких ступеньках от четырехугольного проема, ведущего к колокольне. Оттуда порывами дул сильный морозный ветер, грозя сорвать шапку с головы Леща. Он схватил ее рукой и вытер заснеженным ворсом потное красное лицо.

– А там, товарищ командир, картина: детишки ее сопят на перине, с краю, на полу. Как сурки. В углу, за ширмочкой, папаша, значит, кряхтит. А она, значит, по центру лежит, на половицах, на одеяле. Раскинулась на спине, ноги свои расставила в стороны. Белые, что аж в темноте видать… Срамота ейная прямо в меня целится… Ждет, значит, меня… Ну, и все… дальше уж вы знаете…Так-то вот, товарищ командир… Как на духу, рассказал…

Лещенко, все еще без шапки, жадно вдыхал ледяной воздух высотного ветра, как будто ему становилось легче от каждого вздоха.

XIV

Они выбрались на аккуратный дощатый пол, чем-то напоминавший палубу. Прямо над ними нависал колокол. В четыре каменных проема открывался обзор на всю округу.

– Не высовывайся… – дернул Аникин бойца за рукав шинели. – Нас не должны обнаружить… По крайней мере, как можно позже…