Штрафной батальон

Наводило на размышления странное для летней поры затишье, установившееся на фронте. Об обстановке на переднем крае солдаты прежде всего по количеству раненых, отправляемых в тыл, судят. Мало их стали возить. Почти не видят штрафники машин с красными крестами на дорогах. Зато ночи напролет по всем проселкам идут к фронту войска, движется грозная боевая техника.

Судя по всему, назревали масштабные события: мощное наступление или сильнейший контрудар. Потому и приберегают до времени штрафной батальон, дают солдатам возможность обрести крепкую боевую выучку. Так думал Павел в начале июня, не предполагая, что находится на пороге грандиозного танкового сражения, которое развернется через месяц между Орлом и Курском и войдет затем в историю под именем Курской дуги.

Глава третья

В конце второй декады июня штрафной батальон был поднят по тревоге. В роты поступил приказ разобрать оружие и строиться в колонну на проселке.

Почти одновременно к месту построения подошли «Студебеккеры», появились снующие между ротных шеренг со списками в руках штабные писаря.

По команде лейтенанта Ульянцева, бывшего дежурным по батальону, приступили к довыдаче оружия тем, кто его еще не получал. Процедура несложная, отлаженная. Поочередно получают солдаты винтовку или автомат, подходят к писарю, сообщают, какой роты, взвода, номер и вид оружия, расписываются в ведомости, куда заносятся эти данные, и возвращаются в строй.

Все шло обычным порядком, пока не дошла очередь до солдат соседней третьей роты, куда попало с пополнением несколько человек каких-то раскольничьих религиозных сект. Один из них — осанистый представительный мужик с взлохмаченной окладистой бородой — демонстративно заложил руки за спину и брать винтовку отказался.

— Как это ты не возьмешь? Спятил, дядя? — недобро веселея, спросил сержант-писарь.

— По божескому учению живу, — невозмутимо пояснил бородач. — Вреда ни человеку, ни зверю не делаю. Как учит Господь Бог в Священном Писании «Не убий», так и курицы за свой век жизни не лишил. За веру страдать готов, а сатанинское изделие в руки не возьму.

— Возьмешь, еще и попросишь! — убедительно пообещал писарь, ничуть не смущенный его тирадой.

Подозвали лейтенанта Ульянцева и командира третьей роты. Но и их совместные усилия не увенчались успехом. Раскольник стоял на своем, и никакие угрозы, казалось, не могли поколебать его фанатичной решимости «пострадать за веру». Больше того, в других ротах единоверцы объявились. Плюются в ответ на приказ получить оружие.

Забавный на первый взгляд случай грозил обернуться неприятностью. Распорядившись продолжать выдачу винтовок и автоматов, а отказчиков выделять и строить в сторонке, Ульянцев направился с докладом в штаб, к комбату.

Раскольников человек сорок набралось. И самый авторитетный у них «борода» из третьей роты, что первым бузу затеял. Напористее других оказался. Гимнастерку расстегнул и с нательным крестом к собратьям подступает, к стойкости духа взывает.

Минут через двадцать в сопровождении лейтенанта Ульянцева появился майор Балтус с сухим, бесстрастным выражением на лице — явным признаком неудовольствия. Ориентир верный выбрал. Выцелив взглядом бородача, будто с одним им разговор повел:

— Мне сказали, что вы отказываетесь брать оружие. Это правда?

Раскольники загалдели разом. Каждый по-своему объясниться хочет. А комбат будто не слышит. На черную с проседью бороду уставился, одного бородача видит, от него одного слова ждет.

Не дождался. Стушевался тот.

— Смирно! Прекратить галдеж! — вскинул вверх руку Балтус, властно обрывая крикунов, и, найдя опять глазами бородача, спокойно продолжал: — В бога верите? Ваше дело. В данный момент меня это меньше всего касается. А вот защита отечества — священный долг каждого гражданина. Это закон нашего социалистического общества, и отказ от его выполнения именуется изменой Родине. В обстановке военного времени измена карается высшей мерой. К вам же проявили гуманность — направили в штрафной батальон. Но вы, кажется, неправильно расценили этот акт. Властью, данной мне государством, сейчас все, кто откажется выполнять приказ, будут расстреляны на месте. Вот вы, вы и вы, — он указал пальцем на бородача и еще двоих его собратьев, из тех, что особо рьяно пытались разъяснить остальным положения своей веры, — пять шагов вперед!..

Но прежде чем кто-то вышел из строя, Балтус обернулся назад и, отыскав глазами командира комендантского взвода, распорядился:

— Взвод охраны сюда, и расстрелять немедленно!

Командир комендантского взвода от неожиданности сморгнул, замешкался. Балтус поторопил:

— Приговор трибунала получите после! Исполняйте! — поняв растерянность подчиненного, с нажимом добавил он.

Тишина над дорогой повисла мертвая. Слышно было, как мерно гудела в вышине мошкара да тонко попискивала в кустарнике залетная пичуга.

Зная, что комбат слов на ветер не бросает, онемели в страхе раскольники. Никто из них из строя так и не вышел. Повернувшись вновь к ним лицом, Балтус тонко усмехнулся, будто иного увидеть и не ожидал.