Штрафной батальон

Листок пошел по рукам. Своими глазами хотели убедиться. Махтуров дважды справку перечитал. Как к священной реликвии прикасался, побледнел даже. Павел тоже укол зависти к Туманову ощутил: повезло парню, вся дрянь у него за плечами осталась. А он, бывший капитан, когда такой документ получит, да и получит ли вообще? Многие его не дождутся. Хоть и грешно чужой радости завидовать, но как не подумать: с разной меркой судьба к людям подходит, не равным мерилом счастье и горе отпускает…

За ужином Витька достал из вещмешка припрятанную бутылку водки, рассказал о тех раненых штрафниках, которых одновременно с ним в санбат отправляли, и в первую очередь о Бачунском.

— Нас с ним вместе положили. Ну, побыли мы неделю, а тут на отправку в тыл назначать стали. И опять же меня и его вместе. Ну, его-то ясное дело, он лежачий, а мне-то, думаю, на черта такое дело сдалось. Тут как раз шофера одного нашенского повстречал, он вас сюда перевозил, а сам больной, язвенник. Ну, узнал у него адресок и рванул до вас. Вот. А Бачунский без справки о снятии судимости в тыл ехать отказался. Такую бучу поднял — прямо умора! И начальник отделения прибежал, и замполита вызвали, а он ни в какую! «Не поеду!» — и все тут. Так своего и добился!.. А у Муратова ногу оттяпали. Астрашенный лежит. В жару, и меня не узнал. Ну, скелет один остался. Не знаю, жив будет или нет… А главное, ребят, удивление было, когда нам жратву со штрафбата привезли. Хлеб, консервы и махры вдосталь. Другим завидно, об них никто не беспокоится. Так кто-то по санбату слух пустил, что вроде как с особой части мы. Не штрафники, а ударники-штурмовики. Во-о!..

Целую неделю Витька справкой о снятии судимости по батальону похвалялся, всем желающим прочитывать давал. Слух о каком-то «ненормальном», добровольно вернувшемся в батальон, пошел гулять по ротам и взводам. На Туманова стали приходить смотреть из других подразделений, его знали в лицо, останавливали. И вскоре его начали признавать даже последние уцелевшие в округе собаки.

Так Витька стал знаменитостью всего штрафного батальона. Никаких документов, кроме личных дел, хранившихся в штабе, штрафникам иметь не полагалось. Они были единственными, как кто-то подметил, беспаспортными солдатами во всей армии. Туманов, наверно, стал единственным среди них во всей армии, кто этот заветный документ имел и продолжал служить в штрафном добровольно.

* * *

Как-то под вечер, на исходе второй недели, едва вернулись с полевых учений, еще от пота остыть не успели — тревога.

— Выходи, стройся!..

Разобрали оружие, подхватили вещмешки и — во двор. А душу злость разъедает. Ясно, что не боевая тревога. Если б на передовую выступать, то колонна автомашин поблизости моторами бы урчала. Первый признак. А так? Покормили бы хоть сначала.

Ротный на вопрос о причинах тревоги лишь загадочно ухмыльнулся: увидишь, мол. Конспиратор.

Ворча и недоумевая, построились. Наконец между ротных шеренг появился дежурный по батальону.

— Смирно! Равнение напра-во!

Двое автоматчиков принесли и торопливо установили по центру строя знакомый стол под красным сукном. Писарь стал раскладывать на нем какие-то бумаги. На штабном крыльце тем временем собралось все командование батальона во главе с комбатом. Балтус в сопровождении начальника штаба Соболевского и командира комендантского взвода спустился со ступенек и направился к столу. Остановившись сбоку, обвел строй пристальным взглядом.

Павел переглянулся с Махтуровым: «Сейчас опять какого-нибудь дезертира на полную катушку благословит». Судя по приготовлениям, и другие штрафники о том же подумали.

Но Балтус, задержав взгляд на левом фланге, где замыкающими стояли бойцы взвода охраны, неожиданно вызвал из строя молоденького солдата. Сам сделал несколько шагов ему навстречу и, полуобняв по-отечески за плечи, подвел, оробевшего, к столу. И только после этого стал говорить:

— Штрафники! В боях за Советскую Родину пал смертью героя солдат Сергей Степанович Чигирин. А это его брат, Чигирин Виктор Степанович, по зову собственного сердца и материнскому наказу пришедший на замену погибшего. Я хочу, чтобы вы знали, с чем обращается к вам мать сыновей-солдат, простая русская женщина. Слушайте, о чем просит и что наказывает она вам, своим защитникам…

По знаку комбата вперед выдвинулся сержант — писарь с письмом в руках — и стал зачитывать его ровным, хорошо поставленным голосом:

«Дорогие сыночки! Защитники наши!