Штрафной удар, или Как офицерский штрафбат дошел до Берлина

Еще в окопах, в ожидании времени, когда окажемся "за границей", на территории другой страны (ведь абсолютное большинство нас никогда раньше и не помышляли побывать за рубежами Родины), мы много говорили об этом. Среди штрафников были участники освобождения Западной Белоруссии и Западной Украины в 1939 году. Живые свидетели и участники тех походов, они рассказывали о самых разных происшествиях, в том числе и о недоброжелательных действиях части враждебно настроенных жителей. Говорили, например, о том, будто в колонны красноармейцев из толп встречавшего их населения бросали букеты цветов, в которые иногда были упрятаны... гранаты! Не очень верилось в это, но настораживало...

А сейчас ротная колонна наша была построена так, чтобы при необходимости можно быстро развернуться в цепь. Вперед высылалось усиленное походное охранение, в состав которого включались и несколько человек, вооруженных самодельными щупами для обнаружения мин.

Пройдя всего около километра, на дороге мы встретили пожилого поляка, сносно говорившего по-русски. Его доброжелательность была ярко выражена и в улыбках, которыми он сопровождал свои слова, и в радостных интонациях при разговоре. От него мы узнали, что немцы уехали на машинах, как только на реке загремела канонада. Значит, прошло уже около двух часов. Никаких признаков засад или заслонов не было.

Пройдя от берега километра 3-4 на запад, мы должны повернуть строго на север от заболоченных мест, выйти восточнее польского города Бяла Подляска на автостраду Брест - Варшава и оседлать эту дорогу. А она оставалась главным и единственным коридором возможного отхода окруженной в Бресте немецкой группировки из четырех дивизий. Нашему батальону и полкам

38-й дивизии как раз и ставилась задача завершить окружение этой группировки немцев и отрезать им путь отхода на запад.

Полные решимости поскорее достичь этого шоссе, мы безостановочно двигались по какой-то проселочной дороге сквозь все более сгущавшийся лес. И вдруг в середине колонны второго взвода раздался сильный взрыв! Похоже было, что разорвался крупный артснаряд. Сразу пришла мысль, что заслон на этот раз нам поставили мощный.

Прямо у меня на глазах люди из взвода моего друга Феди Усманова падали, как снопы, ногами к эпицентру взрыва. Упало несколько человек и в моем взводе. Я почувствовал такой сильный удар в грудь, что еле устоял на ногах.

Почти одновременно с этим взрывом стали раздаваться менее мощные хлопки по обе стороны дороги, куда бросились оставшиеся на ногах бойцы. Будто немцы по хорошо пристрелянному месту били из минометов небольшого калибра. Падали теперь люди и там, в стороне от дороги, сраженные этими минами. Падали и те, кто бросился на помощь им. Творилось что-то невероятное.

Как оказалось, тогда просто сработал стереотип мышления. И вовсе это не был артиллерийско-минометный обстрел - взвод подорвался на так называемой "шпринг-мине", то есть "прыгающей мине", знакомой мне еще по занятиям в училище. Тогда я знал ее под названием "SMI-35".

Мина эта зарывается в грунт, а над его поверхностью остаются торчать два совсем незаметных проволочных "усика", прикосновение к которым и ведет к взрыву. Но вначале срабатывает вышибной заряд, основная мина "выпрыгивает" из металлического стакана и уже на высоте одного-полутора метров взрывается. Эта часть мины напичкана не одной сотней металлических шариков и поражает, как шрапнель. Вот эта мина и покосила почти весь второй взвод и частично другие.

А около дороги с обеих сторон фашисты установили больше двух десятков обычных противопехотных мин. Точно, гады, рассчитали, что уцелевшие сразу бросятся с дороги в лес, примыкающий к ней, а там... Вот уже эти взрывы мы и приняли за минометный обстрел.

Из всего здесь случившегося странным было то, что по дороге вначале прошло походное охранение со щупами, затем - командир роты с ячейкой управления (5-6 человек), за ними прошел весь первый взвод. И никто из этих людей не задел коварных "усиков". А вот второму взводу не повезло. А если бы и он не задел эту мину, то моему взводу уж точно не удалось бы избежать этой участи.

Не знаю, какая сверхъестественная сила уберегла меня на этот раз от мины. Никаких талисманов я не носил, никаких молитв или заговоров не знал, был глубоко неверующим с детства и даже состоял в "Союзе воинствующих безбожников" (в каких только "союзах" и "обществах" мы тогда не состояли!).