Штрафной удар сердца

В квартире Алекс оставляет Елену с Таней и убегает в магазин, покупает бутылку коньяка и какую-то еду. Перед уходом она прячет деньги в своей комнате, подло думая, что смерть Антона поможет ей рассчитаться с долгами. Алекс удивляется, что способна думать об этом в такой момент, но его гибель кажется ей ненастоящей. Будто сейчас кто-то скажет: «Стоп. Снято!», Антон встанет, вымоет заляпанную кетчупом голову и пойдет к ним со своей белозубой, не хоккейной улыбкой.

Они выпивают половину бутылки коньяка, но пьянеет только Таня. Елену спиртное погружает в какую-то летаргию. Она сидит на диване, опустив голову, так, что подругам видна только макушка. Таня откинулась на спинку креслица и неуверенно ковыряет пальцами криво порезанный жирный сыр, на который обычно даже не смотрит. А у Алекс в голове невероятная четкость, будто она не пила.

– Что делать? – спрашивает Таня.

– Молчать, – отвечает Алекс. – Нам нечего сказать. За вчерашнее приключение мы запросто вылетим из команды. Я бы не советовала вам надеяться на теплые чувства Софико. Она вышвырнет нас на улицу без всякой жалости, ну, разве что Серебряковой повезет. Так что держим рот на замке.

– Но другие? – возражает Таня. – Димка, Алиса и Денис… Они могут рассказать.

– Могут, – соглашается Алекс. – И если они расскажут, мы тоже признаемся, что были в бассейне накануне. Собственно, вряд ли это долго останется секретом. Но до того молчим в тряпочку.

– Зачем? – упрямо спрашивает Елена. – Мы только запутаем ментов. Они будут искать тех, кто был с Антоном в бассейне, а не настоящего убийцу. Я думаю, надо признаться.

– А я думаю – не надо, – возражает Алекс. – Я с ментами имела дело как-то, пару лет назад. Идиотская история была, маму ограбили прямо на улице. Я вызвала полицию, так они даже искать никого не стали – мама возвращалась с именин и была немного пьяна. Они начали на меня орать, что я вызвала их зря и вообще, там не прописана и, может, сама виновата. Им все равно, на кого повесить труп. Это вам не Торадзе, а настоящая жизнь. Они запрут вас в камере и будут допрашивать несколько часов подряд, возможно, даже бить, пока кто-то не признается. Обвинят одного, а остальные пойдут паровозом.

После недолгой паузы Таня робко переспрашивает:

– Паровозом?

Алекс отмахивается: не хватало еще объяснять, где она услышала это слово, тем более и сама не помнит. Нужно вдолбить в головы подружкам, что ни в коем случае нельзя идти в полицию с признаниями, ведь есть еще непонятная сумка с драгоценностями Торадзе, невесть как попавших к Денису. И если кто-то узнает, как Алекс поступила с деньгами, никто никогда не поверит, что она – не соучастница. А если о краже денег узнает Денис, неизвестно, на что он способен. Алекс не желает выяснять, какие ее ожидают последствия, если до того дойдет, кто выпотрошил сумку.

– А что, если это кто-то из нас? – вдруг произносит Елена, и от ее слов комната покрывается инеем. Девушки бросают друг на друга быстрые взгляды.

– Если кто-то из вас вернулся и пришил Романова, я никогда ничего не скажу, – говорит Алекс. – Но вы точно к этому не имеете никакого отношения. Так что я спокойна.

– Тебе что-то известно? – подозрительно спрашивает Елена.

Алекс поводит плечом и фыркает:

– Да откуда?

Сейчас

Фигура Дмитрия Сомова, который испарился сразу после убийства Романова, вызывала все больше и больше вопросов. Телефон хоккеиста был выключен уже несколько дней, на тренировках он не появлялся, дома тоже. Сокомандники об отсутствии Дмитрия говорили неохотно, казалось, они знают больше, чем говорят. Тренер Сергей Востриков, который, казалось, должен быть кровно заинтересован в том, чтобы нашли убийцу его пасынка, общался еще с меньшим энтузиазмом. Взгляд его все время вилял, когда он крайне неубедительно говорил, что понятия не имеет, где находится один из его спортсменов.