Штрихи к портрету современника, у которого с детства и по сей день я учился и продолжаю учиться жизни

«Один честный еврей решил отпраздновать шестидесятилетний юбилей. Он понимал серьезность мероприятия и решил получить одобрение на его проведение у официальной инстанции. В домоуправлении ему сказали, что это очень хорошо, но разрешение не в их компетенции, следует обратиться в Районный Совет. В Райсовете сказали, что все хорошо, но следует обратиться в Городской совет, в Горсовете одобрили мероприятие, но за разрешением рекомендовали обратиться в дом на Площади Дзержинского (на Лубянку). Там его спросили: “А кто будет?” Он ответил: “Будут только свои.” – “А списочек можно?” – “Пожалуйста.” – “Можно”, – сказали они, посмотрев список».

Несмотря на чрезвычайно сложную обстановку ему удалось отстоять Институт электрохимии и утвердить, таким образом, ведущую роль России в этой науке.

Ну, а я? А я попытался в противостоянии со Спицыным сделать несколько шагов-ходов, но проиграл, слишком велик был материальный перевес у него в этой игре.

Памятник А.Н. Фрумкину на Новодевичьем кладбище

Не могу не вспомнить эпизод, поразивший всех во время проводов в последний путь профессора Э.Г. Переваловой, спутницы Фрумкина в конце жизни.

Возле двух устремлённых в небо бронзовых птиц – надгробья Фрумкина, выполненного В. Сидуром – ставили и зажигали свечи. Кто-то упомянул Бога. И вдруг мой сын Сергей произнес: «А Фрумкин верил в Бога». Все повернулись в его сторону: как это, не может быть, никто никогда не замечал в общении с ним религиозности.

И Серёжа рассказал о том, как однажды на даче в Луцино во время завтрака за большим круглым столом Фрумкин интересовался его детскими делами.

Александр Наумович спросил меня:

– Ты дерёшься в школе?

– Нет, это же нехорошо – ответил я.

– А я дрался – сказал он.

– А ты веришь в Бога? – снова спросил он.

– Нет, не верю, его же нет на самом деле.

– А я верю – сказал он.

Все были поражены. Как верил А.Н. Фрумкин в Бога, теперь уже невозможно у него спросить. Иногда утверждают, что И.П. Павлов и А. Эйнштейн верили в Бога. Думаю, что они, выросшие в религиозном духовном пространстве, не могли полностью отказаться от великой идеи Бога. Можно полагать, что их вера в сущности была верой в неподвластность человеку всемогущей природы, которую человек может лишь постигать, и в этом состоит миссия науки и ученых.

Борис Владимирович Дерягин Академик, заведующий отделом поверхностных явлений Института физической химии Академии наук

Еще во время учебы в военной академии меня чрезвычайно сильно заинтересовала проблема межмолекулярного взаимодействия. Эту проблему академик М.М. Дубинин на лекциях затрагивал, но лишь формально. Многое оставалось неясным. И вот я в Институте физической химии Академии наук знакомлюсь с классическими работами Б.В. Дерягина и с ним самим – праздник. Дерягин – ученый-классик – один из основателей современного учения о поверхностных силах. Мой друг, представитель дерягинской научной школы, физик-теоретик Г.А. Мартынов как-то сказал: «Из десяти идей, которые я предлагаю Дерягину, девять он отвергает сразу без рассмотрения. Впоследствии выясняется, что он во всех девяти случаях оказывался правым. Его научная интуиция удивительна». Ученый-классик Дерягин не терпел, однако, инициативы даже своих слишком выдающихся учеников. Тот же Мартынов, развивая идеи Дерягина, выступил с интересной концепцией устойчивости дисперсных систем. Она была отвергнута мэтром.

Б.В. Дерягин

При этом главный аргумент критики состоял в том, что в предлагаемой концепции не содержится ничего нового, обо всем раньше уже сказано Дерягиным. Я также пострадал от гипертрофированного отношения Дерягина к приоритету в науке. Спустя год после моего доклада у него на коллоквиуме, он неожиданно решил, что идеи, сформулированные в моем докладе, когда-то им уже высказывались. В результате очередная публикация моей работы в Коллоидном журнале, с Дерягиным в качестве главного редактора, была заблокирована.

Был наполнен идеями, подхватывал идеи коллег и часто видел в них свои собственные.