Штрихи к портрету: В.И. Ленин – мыслитель, революционер, человек

«Как обычно на приеме, Ильич уютно сидел в кресле в позе отдыхающего человека, опустив руки в карманы брюк. Крестьяне, положив шапки на колени, не торопясь и солидно рассказывали Ильичу о том, что делается у них на селе. По-видимому, разговор был в разгаре. Прищурив один глаз, Ленин пытливо всматривался в лица крестьян… Наконец ходоки вышли. Они положительно были опьянены беседой, общением с „главным большевиком“…

– Поедем на село – расскажем, что видели его. Все он растолковал нам, как есть, справедливо.

Один из ходоков сказал:

– А умный у нас теперь управитель! И в крестьянстве толк понимает»[205].

О том, как мог слушать Владимир Ильич, какая атмосфера абсолютного доверия, взаимопонимания и откровенности создавалась во время бесед с ним, можно судить по одному удивительному случаю… 2 ноября 1923 года, когда Ленин был тяжело болен и уже не мог говорить, к нему в Горки пришла группа рабочих Глуховского хлопчатобумажного комбината. Они подробно рассказали ему о своей жизни и делах. Владимир Ильич очень внимательно и серьезно слушал их, иногда улыбался или кивал головой… Рабочие написали потом воспоминания об этой встрече и о том, что говорил им Ленин, как он «забросал нас вопросами о комбинате, о жизни рабочих»[206]. Прочитав эти воспоминания, Надежда Константиновна грустно заметила:

«Они пишут, что Ильич говорил с ними. В действительности он только слушал»[207].

Что же давали самому Ленину эти беседы, встречи, разговоры? Они давали главное – знание и понимание огромного опыта народной жизни.

«Конечно, пишет Альберт Рис Вильямс, продолжая рассказ о крестьянине, которого он встретил в приемной Владимира Ильича, – Ленин, с его университетским образованием, с его тридцатью томами собственных сочинений, много путешествовавший, теоретически знал бесконечно больше, чем мог знать этот тамбовский мужик. С другой же стороны, из суровой школы жизни и труда этот крестьянин вынес много практических знаний – знаний, почерпнутых из жизненного опыта»[208].

Но так ли уж важен этот опыт, когда речь идет о ломке старой жизни и строительстве нового мира? Разве научный анализ развития общества недостаточен для того, чтобы, определив историческую перспективу, смело и без оглядки на весь этот прошлый «житейский опыт», вести за собой массы к их же собственному благу?

Ленин, как и его великие предшественники Маркс и Энгельс, категорически отвергал такого рода отношение к народу. Разрабатывая свою политику в целом и каждый ее практический шаг, указывал Владимир Ильич, марксисты обязаны учитывать уровень сознания масс, их политический и нравственный опыт и «еще гораздо более широкий коллективный опыт человечества…» [Л: 11, 134 – 135].

Любая, даже самая прогрессивная идея, пропагандируемая в массах, должна иметь опору в уже пережитом и накопленном этой массой опыте, соответствовать ее представлениям о благе и желаемом «идеале». Люди, говорил Ленин, учатся прежде всего из своего жизненного опыта, и доказать им свою правоту «просто так», полагаясь лишь на красоту или убедительность слов, нельзя. Нельзя «притягивать их к тому, до чего они своим опытом еще не дошли» [Л: 38, 182, 262].

«…Никогда миллионы людей не будут слушать советов партий, если эти советы не совпадают с тем, чему их учит опыт собственной жизни» [Л: 32, 178].