Штурм

— Мой генерал, — насупился тогда Майсель, — Что вы читаете? Где это было? Здесь, в России? Это о наших войсках написано? Я достаточно наслушался большевистских пропагандистов.

— Это было в Германии, и в нашей родной местности тоже. — Мюллер показал обложку книги: «История крестьянской войны в Германии». — Вы были учителем. Пусть не историк, а математик. Родом из крестьян. И не знали, дорогой Майсель, как немецкие дворяне расправлялись с немецкими крестьянами. А дворяне у нас на родине остались, и появились новые, более могущественные. Гаулейтер Кох стал богатейшим помещиком. Вы полагаете, что все немцы равны, их различает лишь воинское звание, должность? Ошибаетесь, дорогой мой! Ведь даже здесь, в лагере, бароны и дворяне кичатся своим происхождением.

Он закрыл книгу, понюхал собранные в букет листья, откинулся на деревянную спинку скамьи. Лицо его было светло. В эту минуту Мюллер не походил на генерала, а напоминал Майселю одного из профессоров, которого он уважал, но спорил с ним, задавал дерзкие вопросы. И сейчас Майселю хотелось возражать.

— Но позвольте, мой генерал. Ведь правда, что при Гитлере немцы в основной своей массе получили возможность жить лучше.

— Что значит лучше и за счет чего? — Мюллер отбросил листья, подался вперед. — Приход Гитлера к власти означал войну, грабительскую, с безумными планами. Что получили немцы? Одни — концентрационные лагери и смерть там, другие — смерть на поле боя. Вдовам и сиротам лучше? Вам в лагере военнопленных лучше, потому что, если сравнить с лагерями для русских пленных… Мы стали милитаристской нацией. Хорошо тем, кто правит, командует сверху. Они получают награбленное. Удачливый вор, известно, богаче труженика. Но воровать и грабить нельзя бесконечно и безнаказанно. Расплаты не миновать. Все, что вывезено из оккупированных стран в Германию, не утешит миллионы немецких вдов, сирот и калек. А вы говорите: в основной своей массе… В наших газетах писали, что гаулейтер Кох обеспечил вывоз из Украины в империю продуктов сельского хозяйства, руды на сколько-то миллиардов марок, не помню цифру, да это и неважно. Наши собственные заводы разваливаются под ударами с воздуха. Гаулейтер обокрал Украину, а теперь потеряет в Восточной Пруссии все свои фабрики и поместья. Вам жаль, что Геринг, Кох и прочие высшие чины рейха лишатся своих предприятий вместе с доходами? Мне, скажу прямо, нет. Жаль, что немецкий народ слепо доверился Гитлеру. Авантюристы и шарлатаны воспользовались этим доверием. Дорогой мой обер-лейтенант, надобно хоть однажды взглянуть на факты и ход событий без заданной мысли, взглянуть, а затем оценить все заново и сделать новые выводы. Вы думаете, когда я сделал такие выводы? Вспоминается: оказавшись в плену, в первый же день я беседовал с одним советским генералом. Он спросил: «Что вы думаете об этой войне, господин генерал?» Вопрос был для меня неожиданным, я не мог дать краткого, ясного ответа, а главное — для себя не находил убедительного ответа. Именно тот эпизод побудил меня глубоко задуматься. Я вспомнил изречение философа Декарта: «Чтобы найти истину, каждый должен хоть раз в своей жизни освободиться от усвоенных им представлений и совершенно заново построить систему своих взглядов». И я нашел истину. Видите, дорогой Майсель, надо самому это сделать, без большевистских пропагандистов, о которых вы говорите неодобрительно, только самому отбросить все, чему поклонялся, и смело посмотреть, куда мы идем. Вы храбрый солдат, я знаю, но для этого нужна иная храбрость. Надо подняться выше затверженного: приказ есть приказ.

Тогда Майсель побоялся задать другой вопрос, потому что Мюллер, советуя поразмыслить самостоятельно, сам поучал и в голосе его появилась генеральская нотка. В таких случаях или верят слову или молчат.

В другой раз они встретились за шахматной доской. Шел дождь. Потускнели окна, за ними качались голые деревья. Генерал пригласил обер-лейтенанта на партию и легко выиграл ее. Майсель, расставляя фигуры, сказал:

— Мой генерал, вы сыграли блестяще. У меня кёнигин была стеснена — от дамы мало проку. Вот так и с Германией. Ей тесно в границах. Об этом писали наши предки. Это понимали мы и знаем, что дополнительные территории нужны. Мы великая нация, мы…

— Вижу, — остановил его Мюллер, — вы все еще не отрешились от того, что вбито в голову нацистской пропагандой.

Майсель обиделся: он не глуп, чтобы его можно было легко обмануть. История несправедлива. Германия оказалась сжатой на куске земли, в то время как многие другие страны занимают обширные территории и не могут их использовать как следует. Это надо исправить. И ради такой цели он готов выполнить любой приказ.