Штурм и буря

Вернувшись в Малый дворец, я переоделась, пока Мал и Тамара описывали Толе все случившееся.

Я сидела на кровати, когда Мал постучал в дверь. Он запер ее за собой и прислонился к ней спиной, окидывая комнату взглядом.

– До чего же тут мрачно. Мне казалось, ты подумывала о ремонте.

Я пожала плечами. У меня было так много других забот, что я почти привыкла к зловещей и тихой комнате.

– Ты веришь, что записи действительно у него? – спросил Мал.

– Меня удивило, что он вообще знает об их существовании.

Мал подошел к кровати, и я подобрала ноги, чтобы освободить ему место.

– Тамара права. Все могло закончиться куда хуже.

Я вздохнула.

– Да уж, посмотрела на город, называется.

– Не стоило мне просить тебя поехать.

– Мне не стоило соглашаться.

Мал кивнул и шаркнул носком ботинка по полу. Затем тихо сказал:

– Я скучаю по тебе.

Ласковые слова, но от них по моему телу прошла мучительная, долгожданная дрожь. Неужели часть меня в нем сомневалась? Мал так часто отсутствовал…

Я коснулась его руки.

– И я по тебе.

– Пошли со мной завтра на озеро стрелять по мишеням.

– Не могу. Мы с Николаем встречаемся с делегацией керчийских банкиров. Они хотят посмотреть на заклинательницу Солнца, прежде чем пообещать короне кредит.

– Скажи, что заболела.

– Гриши не болеют.

– Ну, тогда скажи, что у тебя другие планы.

– Не могу.

– У других гришей есть время…

– Я не такая, как другие гриши! – выпалила я грубее, чем хотела бы.

– Знаю, – устало сказал он. Потом шумно выдохнул. – Святые, как же я ненавижу это место.

Я часто заморгала, удивившись ярости в его голосе.

– Правда?

– Ненавижу пирушки. Ненавижу людей. Ненавижу всю его сущность.

– Мне казалось… ты выглядел… не то чтобы счастливым, но…

– Мне здесь не место, Алина. И не говори, что ты не заметила этого.

Я в это не верила. Мал везде приживался.

– Николай говорит, что все тебя обожают.

– Я кажусь им забавным. Это не одно и то же. – Он перевернул мою ладонь и провел пальцем вдоль шрама. – Знаешь, я даже скучаю по тем временам, когда мы были в бегах. Даже по тому грязному пансиону в Кофтоне и по работе на складе. По крайней мере, тогда я чувствовал, что делаю что-то важное, а не прохлаждаюсь и собираю сплетни.

Я беспокойно заерзала, чувствуя необходимость занять оборонительную позицию.

– Ты хватаешься за любую возможность уехать отсюда. Необязательно принимать каждое приглашение.

Он уставился на меня.

– Я уезжаю, чтобы защитить тебя, Алина.

– От чего? – недоуменно спросила я.

Парень встал и начал нервно расхаживать по комнате.

– О чем, по-твоему, меня спрашивают на охоте? Первым делом? Люди хотят узнать о нас с тобой. – Он повернулся ко мне и заговорил грубым насмешливым голосом: – «Это правда, что ты спишь с заклинательницей Солнца? И как оно, со святой? А она падкая только на следопытов или в ее постели побывала вся прислуга?» – Он скрестил руки. – Я уезжаю, чтобы держать дистанцию между нами и пресечь эти слухи. Мне, наверное, даже не стоит сейчас быть здесь!

Я обхватила руками колени и прижала их к груди. Щеки горели от стыда.

– Почему ты ничего не сказал?

– А что тут скажешь? Да и когда? Мы почти не видимся.

– Я думала, что тебе нравилось уезжать.

– Я хотел, чтобы ты попросила меня остаться.

В горле запершило. Я открыла рот, чтобы сказать, что он несправедлив, ведь я не могла догадаться о его желаниях. Но правда ли это? Может, я действительно верила, что Мал чувствует себя счастливее вдали от Малого дворца. Или же просто убедила себя в этом, потому что так легче – одним человеком, который наблюдает и чего-то хочет от меня, меньше.

– Прости, – прохрипела я.

Он поднял руки, словно хотел добавить что-то еще, но затем беспомощно опустил их.

– Я вижу, как ты ускользаешь от меня, и не знаю, как это предотвратить.

Глаза защипало от слез.

– Мы что-нибудь придумаем. Выделим друг другу больше времени…

– Дело не только в этом. С тех пор, как ты надела второй усилитель, ты изменилась. – Моя рука невольно потянулась к окове. – Ты расколола купол, и эти твои разговоры о жар-птице… Я слышал твою беседу с Зоей на днях. Она была напугана, Алина. И ты этим наслаждалась.

– Может, и так, – сказала я, чувствуя прилив гнева. Лучше ощущать злость, чем вину или стыд. – И что? Ты понятия не имеешь, какая она и каково мне приходилось в этом месте. Страх, ответственность…

– Я знаю. Знаю. И вижу, как это на тебе сказывается. Но ты сама приняла решение. У тебя есть цель. Я же не понимаю, что вообще тут делаю.

– Не говори так, – я свесила ноги с кровати и встала. – У нас есть цель. Мы пришли сюда ради Равки. Мы…

– Нет, Алина. Ты пришла ради Равки. Ради жар-птицы. Чтобы возглавить Вторую армию. – Мал постучал пальцем по солнцу над своим сердцем. – Я же пришел ради тебя. Ты – мой флаг. Ты – моя нация. Но похоже, это больше не имеет значения. Ты хоть понимаешь, что это первый раз за много недель, когда нам удалось побыть вдвоем?