Штурм Рейхстага

До атаки оставалось сорок минут. Надо было выходить к исходному рубежу. И, как только первый солдат батальона скрылся в проломе, стены, за Шпрее ударила наша артиллерия.

Рейхстаг и всю площадь перед ним окутало дымом и пылью. Артиллерийская подготовка штурма была вполне достойна момента. Артиллеристы на минах и снарядах мелом делали надписи «Гостинец от москвичей», «Подарок Урала», «Посылка с. Поволжья». Много снарядов и мин всадила наша артиллерия в стены, окна, колонны и крышу немецкого парламента. И если часом раньше он был похож на паука, то после артподготовки рейхстаг имел вид весьма жалкий.

Я посмотрел на часы. Было без десяти девять. Батальон лежал за укрытиями на площади перед рейхстагом, готовый к решительному и грозному прыжку.

Вот правее нас грянуло «ура» — это пошел в атаку батальон Неустроева. Раздался боевой клич над батальоном Давыдова. Выскочили из своего укрытия паши знаменосцы Еремин и Савенко. Я указал командирам рот направление атаки и тоже устремился вперед.

Враг ожесточенно бил по атакующим из всех видов оружия. Свистели пули, с воем и треском летели и рвались мины. На сильные раскаты грома походили взрывы фаустпатронов. Рядом со мной упал на камни мостовой сержант Воскобойников. Схватился за простреленную грудь рядовой Симбирцев. На носилках в тыл унесли санитары лейтенанта Березиниева…

Вскоре батальону удалось достичь рва. Без команды, в едином и неудержимом порыве десятки, сотни солдат с ходу прыгали в мутную воду и, чтобы выбраться наверх, вставали друг другу на плечи, карабкались по камням и на той стороне с криками «ура» сквозь огонь и дым пробивались вперед к рейхстагу.

Кто-то крикнул:

— Наши танки!

Я обернулся и увидел серые грозные «Т-34», которые на большой скорости спешили на помощь нам со стороны Шпрее. В это же время загудело небо. Это шли знаменитые советские, штурмовики.

И вдруг я увидел, что Еремин, бежавший со знаменем впереди боевого порядка батальона, как-то неестественно подпрыгнул и упал. Больно сжалось сердце. Что с ним? Знамя подхватил Савенко, оно снова звало вперед. Расстояние, отделяющее батальон от рейхстага, уменьшалось с каждой секундой.

Не успел я сделать и десяти шагов, как ко мне подбежал запыхавшийся санитар и проговорил:

— Еремин ранен, но в санбат идти отказывается. Прошу удалить его с поля боя силой.

Когда я приблизился к сидящему на земле младшему сержанту, он заканчивал перевязку головы. Воин был бледен, по правой щеке из-под повязки тоненькой струйкой сочилась кровь, а выражение лица и особенно глаз говорило о его твердой решимости остаться в строю. Я на минутку присел около него, поправил ему повязку. Он улыбнулся и сказал:

— Это пустяки, жалко только, что не наше знамя будет над рейхстагом. А, впрочем, здесь все знамена наши, советские. Так ведь, товарищ командир? Я себе всю жизнь не прощу, если не побуду вместе с вами в рейхстаге…

И, не выслушав моего ответа, он побежал догонять батальон.

Все же первым достиг главного входа рейхстага рядовой Савенко. Он прикрепил знамя к каменной колонне и гранатой высадил половину двери.

— Ура! За мной! — воскликнул Савенко.

И вот «ура» гремит уже внутри здания немецкого парламента.

Мы с капитаном Неустроевым остановились за дверью и договорились, что его батальон будет очищать левую часть рейхстага, мой — правую.

В бою внутри здания важную роль приобретают индивидуальные качества и навыки каждого отдельного солдата. Управлять таким боем трудно. Чаще всего воину приходится самому принимать решение, так как командир не может оказаться рядом с каждым солдатом. Тяжелое оружие внутри здания применять было нельзя. В ходу были автоматы, винтовки, гранаты, пистолеты, а порой и штыки.

К двум часам дня верхние этажи рейхстага были очищены от врага. И мне даже теперь, спустя десять лет после этих боев, трудно сказать, кто из солдат и офицеров проявил больше храбрости, настойчивости, смекалки. Все дрались отчаянно и самоотверженно. Савенко только на одной лестнице гранатами и штыком уничтожил семь гитлеровцев. Раненый младший сержант Еремин вместе с рядовыми Басовым и Галиевым отбили попытку немцев пробиться из подвала на второй этаж. В батальоне Неустроева старший сержант Сьянов заменил выбывшего из строя командира роты. Мой заместитель по политической части старший лейтенант Малинский дважды водил в атаку солдат. Старшина Иванов гранатами уничтожил пулемет, мешавший продвижению второй роты в зал заседаний рейхстага.

Штыками и гранатами пробивали себе путь к куполу здания полковые разведчики Егоров и Кантария.

Знамя они несли поочередно, и фашисты, видимо, поняли, что они выполняют важное задание. Трижды враг бросал в них фаустпатроны. Однако знаменосцы укрывались то за каменными колоннами, то во-время отходили вниз по лестнице. На третьем этаже путь Егорову и Кантарию был прегражден огнем снайпера. Он залег за сваленными в кучу столами и креслами, и стоило только разведчикам шевельнуть рукой или ногой, как в стену, у которой они присели, тут же впивалась пуля.

— Вот что, Мелитон, — сказал Егоров, — держи знамя, а я немца уложу гранатой.