Штурман дальнего плавания

Микешин пришел в капитанскую каюту, когда там уже сидели стармех, Шалауров и Уськов. На столике стояла пузатая бутылка английского «шерри-бренди», открытая банка с сардинами, хлеб и масло.

Увидя Микешина, капитан улыбнулся и сказал хриплым, простуженным голосом:

— Ну вот, кажется, и все в сборе. Ваши помощники, наверное, заняты, Алексей Алексеевич?

Старший механик кивнул головой. Галышев наполнил рюмки.

— Товарищи, разрешите мне поздравить вас со счастливым приходом, — торжественно произнес он, поднимая свою рюмку. — Благодарю. Трудно было. И все-таки мы пришли. Вот тебе и «сборная команда»! Кто бы мог подумать? Орлы! С приходом и за счастливое плавание!

Все, за исключением Уськова, выпили.

— А что же вы, Куприян Гаврилович? — спросил капитан, увидев, что замполит сидит не двигаясь.

Уськов протестующе поднял ладони кверху и нахмурясь сказал:

— Вы пейте, а я не буду.

— Почему же? Совсем не пьете? — иронически спросил Микешин.

Уськов пожевал губами и уклончиво ответил:

— Иногда. А здесь не буду…

Стармех кашлянул, поставил пустую рюмку, поблагодарил капитана и вышел.

Шалауров и Микешин поднялись вместе. Уже в дверях Игорь услышал, как Уськов сказал капитану:

— Я бы вам не советовал устраивать такие сборища…

10

Приняв в Лондоне груз железа, «Унжа» пошла на Мурманск. На этот раз погода благоприятствовала плаванию, и судно, несмотря на неисправности в машине, через десять суток отдало якорь в Мурманском порту.

Над городом висело красное, похожее на луну солнце. Держались редкие для Мурманска крепкие морозы. В Кольском заливе прекратилось всякое движение из-за густого и плотного тумана. С рейда доносился печальный звон, — это стоящие на якорях суда подавали туманные сигналы…

Галышев наконец получил разрешение на ремонт.

У отдаленного причала стояла покрытая инеем «Унжа». В котлах спустили пар, выгребли жар из топок. Один за другим под разными предлогами уходили с нее матросы и кочегары, — никому не хотелось служить на этом замерзшем и заброшенном пароходе. Из старой команды осталось несколько человек.

Шалауров простудился и серьезно заболел. Галышев настоял на его отъезде в Ленинград. Старпомом капитан назначил Микешина.

Игоря это и обрадовало и немного испугало: в двадцать пять лет — старпом. Но за ремонт он взялся с рвением. И хотя дело шло медленнее, чем этого хотелось, все же оно продвигалось…

Уськов мало бывал на судне, он каждый день бегал на междугородную переговорную станцию и куда-то звонил.

Вскоре он пришел на «Унжу» и важно объявил:

— Меня отзывают. Сегодня уезжаю. Назначен на какой-то новый теплоход. Я так и думал, что меня здесь не оставят.

Когда Уськов, холодно попрощавшись с капитаном, начал спускаться с борта, находившийся на палубе Алексей Алексеевич тоненько захихикал:

— Уезжаете значит? А план кто будет выполнять, массы мобилизовать на скорейшее окончание ремонта, работать кто будет, а?

Уськов презрительно посмотрел на механика, ничего не ответил и, гордо выпятив грудь, зашагал к портовым воротам.

Об его отъезде никто не жалел.

Глава четвертая

1

Прошло около двух лет.

В один из редких приходов «Унжи» в Ленинград Микешина вызвали в Морскую инспекцию. Начальник инспекции, старый и опытный капитан, усадив Игоря в кресло, сказал:

— Решили послать тебя на «Тифлис», Игорь Петрович. Старшим помощником. Хватит плавать на «Унже». Согласен?

Игорь покраснел от удовольствия и смущения. Назначение было неожиданным. «Тифлис», один из лучших новых теплоходов Лондонской линии, славился своим образцовым порядком, спаянной командой, плававшей на нем бессменно с момента постройки судна. Капитаном на нем был Дрозд, опытный и требовательный моряк.

Да, старпом на «Тифлисе» — это не то что старпом на «Унже».

— Ну как, доволен? — спросил начальник Моринспекции, видя, что Микешин медлит с ответом.

— Очень доволен. А вот как капитан?

— Дрозд дал согласие на твое назначение. Теперь все зависит от тебя. Иди за приказом и срочно принимай дела, — улыбнулся начальник и встал.

…«Тифлис» стоял у холодильника. Десятки автомашин, груженных ящиками и мешками, выстроились на стенке и ожидали своей очереди подойти под краны. Теплоход, выкрашенный в черный цвет, с белыми надстройками, сияющими на солнце иллюминаторами был действительно очень красив. Он дышал часто и глубоко: работало дизель-динамо, и его корпус чуть заметно вибрировал от этого дыхания.

У трапа стоял аккуратно одетый вахтенный с бело-красной повязкой на рукаве. Микешин спросил капитана.

Вахтенный нажал кнопку звонка. Через минуту на палубу вышел толстый, неуклюжий штурман с нашивками второго помощника и вопросительно посмотрел на Микешина.

— Здравствуйте. Мне капитана. Микешин. Я прислан на теплоход старпомом, — представился Игорь и пожал мягкую руку помощника.

Они прошли по устланному ковровой дорожкой коридору в холл и через курительный салон попали в капитанскую каюту.

Игорь бывал на этих судах и раньше, но теперь ему все представлялось в ином виде. Он любовно оглядывал сияющую полировку, удобную кожаную мебель, ковры, картины…