Штурмовая группа. Взять Берлин!

Зачем их оставили в этих развалинах с двумя пулеметами и «фаустпатронами», приказав открывать огонь лишь когда русские приблизятся вплотную? Возможно, взвод (или отделение) сумеет поджечь вражеский танк и уложить пулеметным огнем с десяток русских.

Затем этот горящий танк станет памятником для них. Русские расстреляют развалины прямой наводкой, и вряд ли кто из двенадцати сумеет спастись. Но выхода нет. Придется принять неравный бой и дать возможность основным силам, обороняющим эту улицу, приготовиться к отпору. Ефрейтор услышал шаги и невольно сдвинул предохранитель автомата. Хотя по характерному цоканью сапог угадал фельдфебеля, который возвращался из штаба батальона, куда был вызван час назад.

— Все спокойно? — спросил фельдфебель.

— Так точно.

— А спокойно быть не должно. Русские обязательно проведут разведку. Я это чую. Наступать вслепую они не станут.

— Я тоже так думаю. Но разведка может двинуться и по той стороне улицы.

— Возможно, — согласился фельдфебель, — но мы отвечаем за эту сторону. Если разведка проскользнет мимо нас, кто-то может угодить под суд. А суды сейчас быстрые, бумаги писать некогда.

— Какие новости в штабе?

Взводный фельдфебель не любил что-то обсуждать со своими подчиненными. Но обер-ефрейтор был исключением. Он считался заместителем взводного, и фельдфебель позволял себе иногда выпивать с эльзасцем и делился новостями.

— Русские пустили с северо-востока через Музейный остров новые тяжелые танки «Иосиф Сталин». Хотели прорваться напрямую к рейхстагу. Там весь день шел бой. Они потеряли десятка три танков, в том числе несколько новых. У «Иосифа» броня двенадцать сантиметров, однако «фаустпатроны» прожигают ее насквозь.

— Насчет подмоги ничего не слышно?

— На это не стоит надеяться, Пауль, — устало отозвался фельдфебель, доставая пачку сигарет. — Давай лучше закурим.

На самом деле у обер-ефрейтора было французское имя Поль, но фельдфебель переделал его на немецкий манер — Пауль.

— Ходят упорные слухи, что между Россией и Западом возникают серьезные противоречия по поводу послевоенной Европы. Конфликт наверняка случится, нам требуется удержать свои позиции до этого момента.

Фельдфебель вдруг замолчал. Чутьем опытного солдата он уловил что-то подозрительное. Осторожно затоптал сигарету и, снимая с плеча старый надежный автомат «МП-40», служивший ему последние два года, быстро шепнул:

— Пауль, приготовь гранату.

Не задавая лишних вопросов обер-ефрейтор отвинтил колпачок ручной гранаты «М-24», а фельдфебель вскинул автомат.

— За стеной кто-то есть. Наши наверху, что, заснули?

Савелий Грач тоже почувствовал опасность, уловил щелчок предохранителя, приглушенные голоса.

Фельдфебель знал, что главной задачей его взвода была не оборона развалин дома, а ночное охранение. Не пропустить вражескую разведку или штурмовую группу. Кажется, они проморгали русских. Что-то надо было немедленно решать.

— Пауль, обойди дом и осторожно выгляни. Если увидишь русских, бросай гранату.

Обер-ефрейтор кивнул и вышел из арки. В голове мелькнула мысль, что за те четыре с половиной секунды, пока сработает запал, его успеют изрешетить. Надежнее действовать автоматом с его усиленными патронами и магазином на тридцать пять зарядов. Он сунул гранату за пояс и стал снимать с плеча автомат.

В эти же секунды из-за угла сделал шаг сержант Иван Шугаев. Возможно, у эльзасца Поля был шанс спасти свою жизнь, если бы он поднял руки. Но сыграло свою роль чувство долга.

Ефрейтор надеялся опередить русского, но он не имел достаточного боевого опыта и не обладал нужной реакцией. Патрон был в стволе, предохранитель снят, однако ствол вражеского автомата смотрел на него. Вспышка показалась эльзасцу ослепительной, а треск короткой очереди оглушительным грохотом.

Четыре пули скорострельного «ППШ» вошли в грудь, смертельно ранили обер-ефрейтора. В отчаянной попытке спасти свою жизнь он сумел повернуться и нырнуть в арку. Автомат вывалился из рук, а следом упал его хозяин.

Фельдфебель не был трусом, но понял, что оставаться здесь ему нельзя. Либо также прошьют автоматной очередью из-за угла или поймает русскую «лимонку», которая рвет тело своими крупными осколками и мелким чугунным крошевом.

Он дал очередь и выбежал из арки. Добраться до подъезда он бы не успел, оставалось отступать к соседнему дому. Сверху ударили два пулемета, но стреляли они в темноту. Пулеметчики не видели цели и ничем не могли помочь фельдфебелю. Хлопали винтовочные выстрелы, из окон вылетали гранаты. Савелий понял, что гарнизон его малочисленному отделению не взять. Немецкий часовой ценой своей жизни предупредил остальных.

— Наверх не лезть! — крикнул Грач. — Бейте по вспышкам.

Требовался «язык», и командир разведки уже наметил цель — отступавшего фельдфебеля, стрелявшего на ходу. Старший лейтенант дал одну и вторую очередь. Пуля пробила ногу. Немец упал, снова поднялся и торопливо заковылял дальше. Автомат он уронил и достал из кобуры «вальтер».

— Убью, сволочь! — закричал Савелий и дал очередь под ноги раненому фельдфебелю.