Штурмуя небеса

– Понимаешь, – стерев застывшую на щеке слезу тыльной стороной ладони, произнесла она, посмотрев на Макса, – он умер… прямо на моих глазах. Я… видела все. И ничего не могла сделать.

– Прости, но я не понимаю тебя, – Ридель присел рядом.

– Это было еще в первую оккупацию, – Таня встала с места. Она не могла сейчас смотреть на Макса. Отчего-то ей было стыдно. – Мы шли с ним по улице. У него в руках был чемодан, небольшой такой – это были его вещи. Его дом был разрушен при боях, так что я предложила переехать временно ко мне; он согласился. Мы просто шли по улице, а тот солдат нас остановил. Он попросил… Нет, скорее потребовал, чтобы Олег показал ему содержимое чемодана. А он… Отказался, понимаешь? И зачем он только отказал ему?! Еще и подначивать начал, мол, голубей несу… У них завязалась словесная перепалка. Солдат начал угрожать, что если Олег не откроет чемодан, то он застрелит его. Как ты понимаешь, солдат выполнил свое обещание – просто поднял автомат и выстрелил. – Таня замолчала на пару секунд, а потом добавила: – А знаешь, что самое интересное? Он просто пнул потом этот чертов чемодан и ушел.

– И ты до сих пор чувствуешь свою вину?

– Да.

Рассказав это Риделю, Таня почувствовала, что ей стало легче. С тех пор прошел почти год, а Таня почти никому об этом не рассказывала. Все ее близкие знали, что Олег убит, но никто не знал, как это было. Кроме самой Тани, взвалившей на себя весь этот «груз». Но сейчас, рассказав все Максу, она почувствовала, что давно должна была сделать это – просто рассказать кому-то.

– Ты ненавидишь немцев? – тихо спросил Макс после продолжительного молчания.

– А разве есть за что любить? – Встретилась с ним взглядом. – Нет, я, конечно же, не говорю, что все вы одинаковые…

– Значит, всех под одну гребенку…

– Нет, почему же. Есть хорошие люди среди… вас.

– Да ну? – как-то грустно усмехнулся Макс.

– Да, – Таня зашла за стойку и облокотилась на нее. – Ты, Макс. И твой брат…

– Ты только не сравнивай меня с братом. Мы совершенно разные с ним люди.

– Разве? И чем же вы отличаетесь?

– Ты разве не заметила?

– Ты про возраст?

– Нет.

– Тогда что?

– Мы отличаемся тем, – Макс пересел за стойку, оказавшись напротив Тани, – что я ненавижу нацизм. Я ненавижу то, во что Гитлер и Геббельс превратили мою страну. Йоахима же, напротив, все устраивает. Поверь, он за фюрера готов жизнь отдать.

– Ты, – повторила за ним девушка, – ненавидишь нацизм? – Согласный кивок в ответ. – Но зачем тогда ты служишь?.. Ты же мог перейти на любую из сторон. Ты можешь быть летчиком где угодно.

– Все не так-то просто, – Макс пригладил ладонью волосы. – Думаешь, где-то сейчас нужен немецкий летчик? И что было с моими родителями, если бы я перебежал? С Йоахимом и его семьей? Да, может, мы и совершенно разные, но он все-таки мой брат, так что я как-никак люблю его. И я горжусь тем, что сражаюсь на стороне Германии. Я люблю Германию. Но я ненавижу то, во что Гитлер ее превратил… Да и его самого тоже. – Он неожиданно хлопнул ладонью по столу. – Все, хватит на эту тему. Я слишком разоткровенничался с тобой. Заканчивай, я подожду тебя снаружи.

Таня, проводив его взглядом до двери, дождалась, когда звякнет колокольчик, и взяла в руки тряпку, чтобы закончить со стойкой. Она никогда не думала, что такое может быть – парень с идеальной арийской внешностью, летчик Люфтваффе и ненавидит Гитлера.

Выходя с черного хода, она столкнулась с Максом прямо у дверей. Подождав, пока она закроет дверь, он повел ее к стоящей за углом машине.

– Я могу надеяться, – тихо произнес он, – что этот разговор останется между нами?

– Конечно, – также тихо ответила ему Таня.

Таня всю дорогу до своего дома просидела в машине молча. Ей неловко было разговаривать с Риделем при его водителе. Да, она знала Ганса, но все равно он смущал ее, заставляя смотреть в окно, отвернувшись от Макса.

– Ты же придешь завтра? – тихо спросила Таня, когда машина остановилась у арки.

– Возможно, – Ридель пожал плечами. – Но я ничего не обещаю.

Попрощавшись с Максом у машины, Таня попросила не провожать ее и быстро скрылась в подъезде. Уже только оказавшись у себя в квартире, она спокойно вздохнула – сегодня ей предстояла трудная ночь. Девушка знала, что сейчас неплохо было бы лечь и хоть немного поспать, но боялась, что просто проспит и не успеет вовремя выйти из дома. Поэтому, потушив в комнатах свет, она решила прибраться в коридоре, оставив только там горящую лампочку. Надеялась, что уборка отвлечет ее ото сна.

Переставляя в коридоре предметы с места на место, она мысленно перебирала все, что было сегодня в баре. Макс, впервые за долгое время, весь день просидел в баре. Впервые за долгие полтора месяца он не просто забежал к ней на пару минут, а его отпустили на весь день, дав сутки на отдых. И вместо того, чтобы отдыхать на квартире, он пришел к ней утром и весь день просидел за столиком, потягивая кофе. За весь день они перебросились десятком двух слов, стараясь говорить поменьше при посторонних и ожидая закрытия.