Штурмуя небеса

Она до сих пор помнила не только слова Йоахима, но даже выражение его лица, когда он говорил ей все это. Он просил дать его брату шанс. Но ни тогда, ни сейчас она не приняла никакого окончательного решения – пусть все будет так, как есть; пустила на самотек. И она сама понимала, что ее это вполне устраивает. Пока.

– Татьяна Викторовна, – Зоя, выпроводившая своего друга и по пути собравшая со столов пустые стаканы, подошла к Тане, поставила стаканы перед ней, – можно уже идти?

Таня, придвинув к себе стаканы, взглянула на нее. Она сразу догадалась, что девушку ждут снаружи. Усмехнувшись, ответила:

– Хорошо. Но только помоги выпроводить оставшихся.

– Спасибо, – Зойка просияла и, развернувшись лицом к залу, на немецком гаркнула: – Молодые люди, собираемся! Мы закрываемся!

Немцы, смеясь, поднялись из-за столов и, подшучивая над Зоей, двинулись к выходу. Та, отпустив пару шуток им вслед, прошла дальше и остановилась у стола возле фортепиано, который единственный остался занятым.

– А вам отдельное приглашение нужно? – в голосе Зои, остановившейся рядом с сидящим за столом парнем, чувствовалось явное недовольство.

– Может, и нужно, – он улыбнулся.

– Сказано же, что…

– Зоя, – Таня взглянула на нее, – ты же уходить собиралась.

– Но, – она махнула рукой в сторону улыбающегося немца, – он же…

– Зоя, – Таня выразительно на нее посмотрела. – Ты свободна.

– Ладно, – она пожала плечами, – до свидания.

Взметнулись рыжие кудряшки девушки, звякнул колокольчик. Таня устало вздохнула и, мягко улыбнувшись, посмотрела на немца. Тот, откинувшись на спинку стула, молча смотрел на нее.

– Наконец мы одни, – тихо произнес он.

– Сыграй мне, – попросила Таня, взяв поднос с пустыми стаканами в руки, – а я пока уберу.

Она скрылась в служебном помещении и принялась мыть стаканы. Тем временем из зала до нее стали доноситься звуки одного из вальсов Чайковского. Девушка даже чуть приглушила воду, чтобы было лучше слышно. Музыка Чайковского ее всегда успокаивала.

Закончив со стаканами и поставив их сушиться, она вышла в зал и принялась протирать стойку. Он все еще продолжал играть Чайковского, лишь один раз прервавшись – обернулся, чтобы посмотреть на нее, и снова продолжил играть.

– Хотела бы я играть так же, – Таня присела рядом с ним, придвинув стул к фортепиано.

– Хочешь, научу? – предложил он.

– Куда мне, – улыбнулась она.

– Не хочешь?

– Нет, – она мотнула головой.

– Тогда спой мне.

– Макс! – рассмеялась Таня. – Ну что я спою тебе? Я же не знаю ни одной вашей песни…

– А ты спой мне на русском, – Ридель уже перестал играть Чайковского и начал просто импровизировать, легко перебирая пальцами по клавишам. – Мне нравится, когда ты поешь.

– Давай не сейчас, – она встретилась с ним взглядом. – Как-нибудь потом.

– Ну вот, – он театрально вздохнул, – стараешься для тебя, играешь, а ты…

Оборвав последний аккорд, Макс закрыл крышку и повернулся лицом к Тане.

– Ну, что ты? Обиделся? – Таня облокотилась о пианино.

– Может, и обиделся.

Он встал со стула, прошелся по залу и остановился возле патефона, задумчиво выбирая пластинки.

С улицы послышался шум, топот множества ног. Таня даже не подошла к окну – она знала, что снова кого-то ищут. Теперь стало страшнее – налеты участились, кругом пожары и разруха. К тому же, стали обыскивать дома.

Новостей с фронта почти никто не знал. Радиоприемников ни у кого не было – приказ сдавать их при обысках. На Ворошиловском стоял громкоговоритель, но по нему никаких сводок не передавали. Была лишь одна газета – «Голос Ростова» – но в ней печатались лишь сведения со стороны немцев. Таня даже как-то пару раз покупала ее, но интерес сразу пропал – ей совершенно не доставляло никакого удовольствия читать воспоминания Муссолини о своем сыне или статьи вроде «Жиды и русская литература», «Жиды и русская музыка».

Если кто-то хотел узнать новости, то ему стоило идти на рынок. Так или иначе, кто-то слушал радио подпольно и передавал услышанные сведения, а потом их уже разносили по рынку. Да и к тому же там постоянно были партизанские листовки, часть из которых Таня сама же и развешивала.

– Как же я устала, – вздохнула Таня, услышав, как заиграла тихая музыка, – от всего этого…

– Иди сюда, – Макс протянул ей руку, приглашая. – Давай хоть на пару минут забудем… обо всем этом.

Она вложила пальцы в его ладонь, чувствуя, как Ридель сразу же приблизил ее к себе. Медленно завлекая ее в танец, Макс приятно улыбался, смотря на девушку сверху вниз. Таня, еще ближе приблизившись к нему, расслабилась. У нее давно такого не было… «Господи, – думала она, чувствуя дыхание немца, – сколько я уже не танцевала? Вот так, просто… Как же давно это было… Еще Олег был жив».

Вспомнив о своем бывшем женихе, она сбилась с ноги и остановилась, опустив руки. Закусив губу, она взглянула на Макса и, почувствовав, как задрожал подбородок, как стал в горле ком, отвернулась, села за стол.

– Что случилось? – спросил Макс, положив свои большие и теплые ладони на ее плечи.

– Как-то все это… неправильно.

– О чем ты?