Штурмуя небеса

Из дома она выходила с мыслью, что больше сюда никогда не вернется. Девушка даже не замечала людей вокруг себя – просто бездумно шла вперед. На углу ее кто-то зацепил, толкнув в плечо, и ушел, даже не извинившись. Но Таня и сама этого не заметила – настолько была погружена в свои мысли.

«Что, что мне теперь делать? – думала она, медленно идя вперед. – А бар на кого оставлю? Точно!.. Зойка… А я ведь и ее не предупредила. А она, наверное, уже пришла. Надеюсь, не будет ждать меня под входом весь день и уйдет. Догадается ведь, наверное…»

– …постой же! – кто-то схватил ее за руку. – До тебя не докричишься.

Таня остановилась и испуганно обернулась. Это был Макс. Он, сидя в машине, просунул через окно наружу руку и крепко сжимал ее пальцы в своей ладони.

Только сейчас Таня заметила, что, уйдя в свои мысли, шла совсем близко к дороге.

– Что с тобой? – спросил он, смотря на девушку. – Ты сама не своя.

– Прости, – она выдернула пальцы, медленно отходя в сторону, – мне нужно… Я… должна идти.

– Погоди! – крикнул он, высовываясь из окна. – Постой!

– Я должна, – мямлила Таня, отдаляясь от него. – Я… спешу.

– Да куда же ты?!

– Я? На Биржу… Мне нужно идти, прости. Если что, то… бар… Сам разберешься во всем.

– Да погоди же ты!

– Нет, Макс, прости…

– Постой!

– Пока, Макс…

Девушка быстро развернулась и спешно зашагала вперед. Она боялась, что Ридель еще задержит ее своими разговорами. Сейчас она и сама понимала, что хотела, очень хотела бы остановиться и поговорить с ним, но не могла. Просто почему-то не могла переступить через себя. Поэтому, поджав губы и сдерживая накатившие почему-то слезы, шла вперед.

Только лишь когда она остановилась напротив здания Госбанка, где теперь располагалась Биржа Труда, она смогла спокойно выдохнуть. Но, увидев толпу людей, выстроившуюся перед входом в здание, Таня непроизвольно вздрогнула. Набрав побольше воздуха в грудь, она пошла к ним.

Стоя в очереди и размышляя о чем-то своем, она заметила в толпе знакомую фигуру.

– Зоя! – крикнула она, увидев, как взметнулись знакомые рыжие кудряшки.

– Татьяна Викторовна! – улыбнулась девушка, подходя к ней.

– Я думала, что ты будешь в баре.

– Ну, как видите, я тут.

– А это что? – удивилась Таня, увидев забинтованную руку Зои.

– А это то, что может мне помочь, – она загадочно улыбнулась и начала разматывать бинт. Через пару секунд Таня увидела растравленную рану на руке девушки.

– Господи, да как же ты так умудрилась?

– А это мне знакомая одна посоветовала. Я на левую руку капнула соляную кислоту, а затем положила в ранку чеснок. И растравила руку.

– Зойка! Да что же ты… До кости прям…

– Ничего, Татьяна Викторовна, заживет. Правда, сейчас авитаминоз начался, поэтому сейчас особо не заживет… Но потом все нормально будет. Зато, может быть, не угонят.

Тут кто-то позвал Зою, и та, попрощавшись с Таней, скрылась в толпе людей. Таня, оставшись одна, тяжело вздохнула, оглядывая массивное здание.

Наконец Таня зашла. В большом зале стояло несколько столов, за которыми сидели врачи, отмечая что-то в листках стоявших рядом людей. И нужно было переходить от одного к другому. Но что больше всего испугало Таню, так это то, что врачи все были своими, русскими. Лишь один из них был немцем.

Внутри людей было намного больше, чем снаружи. Причем, как заметила Таня, были люди разных возрастов – как школьники, так и люди постарше.

Таня прошла один стол, ей что-то написали на бумажке, так называемой «истории болезни», – документ уже отметили. Но она даже не стала смотреть, что там, пошла дальше.

Пройдя почти половину всех столов и получив несколько положительных отметок на листке, Таня наконец пришла в себя, засуетилась. Она наконец-то поняла, что здесь ей никто не поможет – надо полагаться только на себя.

Отойдя от очередного стола, она заметила коридор, выходящий на Социалистическую. Девушка остановилась на пару секунд, раздумывая над тем, а не попробовать ли ей сбежать? Выход никак не охраняется, даже дверь открыта, будто приглашая ее… Когда же Таня уже готова была решительно шагнуть вперед, кто-то, сидящий за ближайшим столом, ее окликнул, поэтому пришлось развернуться и идти к столу.

Когда же Тане оставалось пройти последние пару столов, ей стало не по себе. Все отметки в ее листке был положительными. А впереди оставалось всего четыре стола, за одним из которых сидела Селезнева. Таня очень хорошо ее знала еще по довоенному времени. Да и рассказы о ее военных «подвигах» облетели весь город – многих она отправляла в Германию безжалостно, была очень жестоким человеком. Работала на немцев с полной отдачей. И, что было самым ужасным, решение, которое примет эта Селезнева, было самым важным – угонят тебя или нет. Поэтому Таня решила попытаться заговорить ее, чтобы она нечаянно написала не ту отметку в листе.

Таня, мысленно подбирая нужные слова для разговора, смирно сидела на стуле перед Селезневой, пока та что-то отмечала у себя в карточках. Она удивлялась, что за столько лет даже не запомнила ее имени, знала лишь одну фамилию.