Штурмуя небеса

Кто-то снова закричал наверху, ноги Тани подкосились, и она, не выдержав, медленно опустилась на землю. Она с трудом различила хриплый возглас дяди Миши среди криков на верху ямы. Сквозь полузакрытые веки девушка еле рассмотрела чью-то серо-зеленую мышиного цвета форму. На пару мгновений она почувствовала чьи-то прикосновения к себе – ей показалось, что это Михаил Иванович, нарушив запрет, решил ей помочь. Но она даже ничего сказать ему не успела – тьма окутала Таню, забирая в свои холодные объятия.

Глава 17

7 февраля 1943 г.

Сквозь легкую дрему были слышны тихие, мягкие, аккуратные голоса – беседующие говорили шепотом. Их лиц не было видно, потому что они стояли у окна, из которого пробивался яркий, слепящий белый свет. За окном тихо падал снег.

Тане стоило больших усилий, чтобы не произнести ни звука, когда она проснулась, – боль была во всем теле. Лишь судорожно вздохнув, она несмело чуть приоткрыла глаза – хотела сохранить видимость того, что она все еще спит.

Первым она увидела белый потолок. Заметив знакомые лепные плинтуса и люстру, Таня поняла, что она больше не находится в камере Богатяновки – ее перенесли в породнившуюся ей квартиру Булавиной. Вздохнув и выдохнув, она, пытаясь пока что реагировать на все по возможности спокойно, решила посмотреть на тех, чьи голоса она слышала сквозь сон.

Девушка сразу же увидела тех двоих у окна, они молчали. Первый, одетый в обычную форму зимнего покроя, опершись бедром о подоконник, смотрел на улицу, а второй, высокий и в длинной шинели, уперев одну руку об оконную раму, нервно хрустел суставами пальцев другой руки. Что-то безысходное было в этих двоих.

Закрыв глаза, Таня чуть повернула голову в сторону, утыкаясь лицом в подушку, и плотно сжала губы. Она узнала их и с трудом верила в происходящее. Ей хотелось зарыдать сейчас же, но она не хотела привлекать к себе их внимание – пусть думают, что она еще спит.

Воспоминания о прошедшем стали атаковывать ее голову. Все еще перед ее глазами была сцена, когда она вместе с другими людьми стоит в холодной яме, а на них нацелены автоматы. Тогда она была полностью уверена, что это идут последние минуты ее жизни. Но нервы подвели ее, заставив упасть в обморок, и тем самым, получается, спасли ее. Но Таня не знала, что произошло после и как она оказалась в квартире.

– Она очнулась, – раздался тихий голос, и Таня ненароком встретилась с колюче-ледяным взглядом Йоахима.

Они подошли к ней и остановились рядом с ее кроватью. Таня была не в силах смотреть на них – закрыла лицо ладонями. С Йоахимом она бы еще как-нибудь справилась, но вот Макс… Она слышала его мерное дыхание рядом, и ничего не могла поделать с собой, сгорая со стыда. Она знала, что теперь-то уж точно не сможет просто смотреть ему в лицо – чувство вины сильнее.

Таня услышала, как Йоахим отошел чуть в сторону и сел в стоящее рядом кресло. Следом она почувствовала, как слегка прогнулся матрас – Макс сел рядом с ней на кровать, положив теплую ладонь ей на колено.

– Ты можешь говорить? – спросил Йоахим. Он говорил абсолютно спокойно, и девушка слышала по его тону, что давалось ему это с большим трудом.

Таня лишь отрицательно мотнула головой, все также не убирая рук от лица. Ей было слишком стыдно.

Тут же перед глазами появился образ дяди Миши. Таня, вспомнив тот последний раз, когда она его видела, когда он пытался вытолкать ее из ямы, почувствовала, как в горле стал ком и на глаза навернулись слезы. Она не могла больше терпеть – слишком много боли не только физической, но и душевной, накопилось у нее.

– Оставьте меня, – срывающимся тихим голосом, почти шепотом, с легкой хрипотцой, попросила она. – Ненадолго, прошу… Я хочу побыть одна.

Оба брата, не говоря ей ни слова, молча вышли из комнаты, прикрыв за собой дверь. Когда их шаги стихли в коридоре, Таня дала волю своим чувствам – зарыдала, утыкаясь лицом в подушку и комкая в руках одеяло.

Она догадалась, что дядя Миша остался там. Ей стало не по себе, когда она представила, как пришла ее мама на опознание и увидела его.

Слезы душили Таню, она чуть ли не до крови закусывала губы, чтобы не плакать в голос. Настолько паршиво ей еще никогда не было.

Когда слезы перестали идти, девушка начала убеждать себя, что все, что было, – то было. Этого уже не вернуть. Она ничего теперь не сделает, не вернет никого назад. Ни Олега, ни дядю Мишу.

Таня с трудом нашла в себе силы, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Переведя дух, она, превозмогая боль, села на постели, отодвинув от себя одеяло в сторону. Она понимала, что оттягивать время – глупая затея, и ей рано или поздно придется поговорить с Риделями. Поэтому, собравшись с духом, она поднялась с постели и нетвердыми шагами, держась за стену руками, пошла в коридор.