Штуцер и тесак

– Так мы в нем будем, – успокоил я. – Как раз к возвращению Багратиона. А что выходили… Нам велели готовить роту к боям, так? Без учений в таком деле не обойтись, а где их проводить? Не в городе же? Отошли, а тут война. Бежать – позор, к тому же – случай испытать новую тактику. Победителей не судят.

– А мы победим? – засомневался Семен.

– Конечно! – пообещал я, хотя сам в том уверен не был.

На следующее утро рота выступила к Красному. За егерями тянулись упряжки с пушками, повозки припасами и инструментом. Раздобыть лопаты, пилы и топоры в Смоленске оказалось делом непростым, но Синицын справился. На чем основывался мой план? На рельефе местности. Смоленщина в этом времени заселена слабо, полей и лугов в окрестностях не так уж и много, а вот лесов хватает. Это позже их сведут. Что такое дорога через лес представляете? Если нет, прокатитесь по трассе Минск-Витебск, к примеру. На протяжении сотен километров – сплошной лес с редко попадающимися селениями. Но там широкая трасса со сторонами, расчищенными от растительности. А если узкая грунтовка, петляющая среди вековых сосен и елей, которую перекрыть как два пальца об асфальт? В Великую Отечественную партизаны это обстоятельство эффективно использовали. Чем мы хуже?

Подходящее место не сразу, но отыскали. Лесная дорога проходила в пяти верстах от Красного, немного в стороне от обсаженного деревьями Смоленского большака. Именно по нему будет отступать Неверовский, отбиваясь от кавалеристов Мюрата. Если верить очевидцам, генерал найдет проход в лесу, по которому и ускользнет от французов. Этот? Вряд ли. Если верить воспоминаниям очевидцев, это случилось дальше. Не важно, так даже лучше. Пять верст – это не двенадцать, которые Неверовский отступал в моем времени под непрерывными атаками кавалерии.

Встав на опушке, я нарисовал Спицыну и Егору задачи. У фельдфебеля вопросов не возникло, а вот фейерверкер заупрямился.

– Какие такие капониры?! – буркнул сердито. – Зачем пушки в землю зарывать? Их выше ставят и укрывают турами. Так цель лучше видно, и ядро дальше летит.

– У тебя есть ядра? – спросил я.

Егор насупился.

– Цель к тебе сама придет, вернее, прискачет. Только успевай стрелять! Капониры помогут укрыть пушки от противника, их огонь станет для него неожиданностью. Если подтянут артиллерию, то привести к молчанию закопанные в землю орудия непросто. А вот туры разбивают ядрами на раз-два – как раз потому, что стоят высоко и целиться в них просто. Ты вот в такое попади! – я указал ладонью на уровне пояса.

Фейерверкер почесал в затылке и смирился. Синицын развел людей по работам, и дело закипело. Одни солдаты, отступив от опушки, валили лес, образуя засеку, призванную прикрыть фланги позиции. Другие подрубали ели вдоль дороги, но так, чтобы те остались стоять – свалим в последний миг. Аналогичную операцию я поручил сделать на большаке – нужно завалить деревья и там, лишив французов возможности обойти лес и атаковать дивизию с фланга. Место для этого нашли хорошее – по обеим сторонам большака топкая низина, кавалерия завязнет. Артиллеристы рыли капониры и окопы для зарядных ящиков – на этом я тоже настоял. Для лошадей нашли лощину, где их не достанут ядра и пули, а пока выгнали пастись на лугу у опушки. Лошадь тоже хочет есть, причем, много. Одного овса ей нужно несколько килограммов в день. Мы его, кстати, захватили.

Тыловая дорога, ведущая к расположению войск, не остается без присмотра, так что нас заметили. К вечеру из Красного прискакал офицер в чине майора.

– Что здесь происходит штабс-капитан? – спросил Спешнева. – Кто вы такие и что тут делаете?

Держался он надменно.

– Командир отдельной егерской роты князя Багратиона штабс-капитан Спешнев, – отрапортовал Семен. – В соответствии с указаниями его сиятельства проводим учения.

– Ближе к Смоленску места не нашлось? – скривился майор.

– Ближе будет не кузяво, – подключился я. – У нас ведь пушки. Начнем стрелять – горожан перепугаем: подумают, что француз подходит. Губернатор и его чиновники и без того трясутся, вещи в повозки грузят. Зачем устраивать панику?

– А это кто? – майор гадливо глянул на меня. – Что за статский? С чего лезет в разговор с офицерами?

– Платон Сергеевич наш лекарь, – поспешил Спешнев. – Княжич, награжден знаком военного ордена за проявленную в бою отвагу.

– Все равно не следует язык распускать! – буркнул майор. – Даже княжичу с Георгиевским крестом. Пусть знает свое место! Ладно, штабс-капитан. Копайте, если такая охота, но из пушек стрелять не сметь! Не вводите в заблуждение генерала. Его превосходительство может решить, что неприятель нас обошел. Понятно?

– Так точно! – вытянулся Спешнев.

Майор кивнул и потянул поводья, заворачивая коня.

– Охота было тебе лезть? – сказал Семен, когда офицер отъехал. – Зачем злить?

– А что он лезет расфуренный такой? – буркнул я. – Тут люди защищать их готовятся, а он пальцы гнет.

– Ничего он не гнул, – сказал Семен. – Не видел. А что такое «не кузяво»?

М-да, опять прокололся. Прет из меня, когда злюсь.